Стук - Франц Холер

Анна покачала головой:

– Самым трудным для меня было место: «Где твоя мать? Она бы не хотела тебя поцеловать? Ах, как это печально – быть мертвой и одинокой». Я не могла этого произнести, не думая о своей матери, я чувствовала все время комок в горле, я пыталась каждый раз сдерживать слезы… и все время этого боялась. Так играть нельзя.

– Но есть же другие роли.

– Гретхен? Детоубийца? Сольвейг из третьего спросила меня, не хочу ли я в ее премьере «Фауста» сыграть Гретхен.

– Ты была бы супер, я в этом уверена.

– Не уговаривай, Мириам, я летом переведусь в режиссерский класс. Я думаю, это то, что я смогу. В театре я бы хотела все равно остаться.

Да, режиссура доставляет удовольствие, согласилась Мириам, она это заметила сейчас, но при этом приходится переживать ничуть не меньше, пока сам не поверишь в то, что можешь реализовать свои идеи и что они чего-то стоят. Ей действительно очень жаль, что Анна не хочет больше играть на сцене, но если она все как следует обдумала, то, может быть, это для нее правильное решение – поступить именно так, хотя никогда не знаешь, чем это еще может обернуться.

Действительно, подтвердила Анна, этого никто никогда не знает, и она хотела встретиться с Мириам, чтобы с ней посоветоваться.

Решение Анны заняться режиссурой она находит вполне удачным, сказала Мириам.

– Речь идет вовсе не об этом, – вздохнула Анна, – есть более серьезная проблема.

Мириам удивилась:

– Что это еще за проблема?

– Я беременна.

– От Томаса? – тихо спросила Мириам и взяла подругу за руку.

Анна кивнула:

– Недоразумение. Не предохранялись в самом конце моего цикла.

Мириам была поражена. Долгое время она молчала, не отпуская руки Анны.

– Когда ты это узнала?

– Две недели назад.

– А Томас знает об этом?

– Да, и твои родители тоже. А теперь и ты.

– Хорошо, – сказала Мирам и погладила руку Анны. – И что теперь? Что ты собираешься делать?

– Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю.

Затем Анна рассказала Мириам, что сначала думала выносить ребенка, но потом Томас получил предложение пройти практику в Мексике, которая продлится с лета до Рождества, и тогда он вернется, вероятно, только к моменту рождения ребенка, и ей придется большую часть беременности выдержать без него, и вообще, как она с ребенком сможет продолжать учебу, а если ей взять отпуск летом, она пропустит один год, тогда возникает опасность, что она отстанет от своего курса. И кроме того, они еще никогда не говорили с Томасом о том, будут ли они всегда вместе, это было бы просто замечательно, но все это так не просто.

– Но ты же можешь избавиться от ребенка.

– Конечно же могу, и твой отец уже дал мне адрес своего коллеги и еще женщины-психиатра, которая может выписать мне соответствующую справку.

Как на это реагировали ее родители, хотела бы знать Мириам.

Она знает об этом только со слов Томаса, сообщила ей Анна, он рассказал, что мать обещала помочь в том случае, если внук или внучка появятся на свет, в то время как отец решительно выступил за аборт.

– Наверное, он не хочет становиться дедом, это похоже на него, – вздохнула Мириам, – но что мать готова помочь – меня радует. А как себя повел Томас?

Он сначала обрадовался, рассказала Анна, и расценил это как знак, что они оба принадлежат друг другу, но когда пришло известие о практике из Мексики и когда они заговорили о том, что это значит для ее учебы, он стал менее уверенным. Ни он, ни она еще не получили образования.

Но тут они как раз не единственные, сказала Мириам.

Да, согласилась Анна, но от этого ей не легче принять решение.

Она вздохнула, Мириам вздохнула тоже, барабанщик добавил к своим ритмам еще и пение, долгие, высокие тоны с небольшими вариациями, а ближе к озеру раздавались вопли чаек вокруг пожилой дамы, которая вместе с маленьким ребенком подбрасывала в воздух кусочки хлеба.

– Я не знаю, что тебе сказать. Только то, что для меня будет огромной радостью, если ты станешь членом нашей семьи и подаришь мне племянника или племянницу.

– Правда?

– Правда. Но решение ты должна принять сама.

Но это слишком трудно для нее, вздохнула Анна, она одна не справится с этим.

У Мириам появилась идея:

– Мы сейчас поднимемся по аллее Гесснера. У меня есть ключ от маленькой репетиционной, там сегодня никого нет.

– И потом?

– Потом мы попробуем две сцены.

Через полчаса Мириам уже сидела на раскладном стуле перед возвышением, где стоял стол, за которым расположилась Анна. Торшер рядом был единственным источником света здесь, в этом затемненном помещении. Второй стул у стола был пуст.

– Итак, – сказала Анна, – мы сыграем одну мини-драму. Она называется «Аборт». Ты молодая женщина, которая беременна и приходит к психиатру, чтобы получить справку, согласно которой тебе разрешается сделать аборт. Мы находимся на том месте, когда женщина-психиатр спрашивает тебя, хорошо ли ты все обдумала и действительно ли ты не видишь никакого другого выхода. Начинай.

Анна молча уставилась на стол. Прошла одна минута, две… Потом девушка подняла голову и тихо произнесла:

– Естественно, есть другой выход. Всегда есть другой выход, фрау доктор. – Анна улыбнулась, заметив, что втянулась в игру. Затем она произнесла решительней и чуть громче: – Но я не хочу им воспользоваться. В этом все дело. Он приводит к плену. Я не хочу быть пленницей ребенка и подчиняться его воле, вставать, когда он кричит по ночам, оставаться с ним, когда он на меня смотрит с надеждой, а мне хочется уйти, потому что я еще должна учиться, мне все время придется уходить, или я могу привести его к вам, фрау доктор, пусть за ним ухаживают наемные няни-воспитательницы, которым я могу доверить ребенка, чтобы я могла дальше жить своей жизнью, жить по своему собственному плану, а не по плану ребенка. Мы исключаем друг друга, мы двое. Я живу на небольшие деньги, которые оставила мне моя мать, которая так часто не бывала дома, именно когда я в ней нуждалась. Нет, это не для меня.

– Но, фрау Анна, – произнесла Мириам из полутьмы, – подобные страхи переживает любая молодая женщина перед рождением ребенка.

– Но я не любая молодая женщина! – живо воскликнула Анна. – Я – это я! Я! И я не хочу, чтобы какой-то ребенок определял течение моей жизни на последующие двадцать лет и указывал мне, с кем я должна жить и вообще что я должна делать, вам понятно?

– Это понятно, фрау Анна, успокойтесь, пожалуйста, – отозвалась Мириам, – вы получите нужную вам справку, я только должна быть уверена, что ваше решение серьезно. – Затем Мириам обратилась к Анне: – Хорошо, первая сцена завершена. Мы переходим ко второй сцене. Отец твоего друга, врач, пригласил тебя для собеседования в свой кабинет. Ты готова?