Удар кобры - Тимоти Зан

Мофф указал на группу подушек, четыре из которых, как заметил Йорк, были помещены прямо перед троном. Серенков кивнул и сел, остальные последовали его примеру. Мофф и сопровождающие лица остались стоять.

– Итак, – проговорил Киммерон, потирая руки странным жестом, – ваши имена Серенков, Ринштадт, Йорк и Моро, и вы прибыли с планеты, которая называется Авентайн. Так что же конкретно, заметьте себе, конкретно, вам от нас нужно?

Похоже было, что Серенков не сразу нашелся, что ответить.

– Кажется, вы неплохо осведомлены о нас, – наконец произнес он. – В таком случае вы наверняка должны знать, что мы здесь для того, что попытаться заново установить связи с нашими братьями, о существовании которых долгое время не знали, и попытаться полнее изучить возможности, которые позволили бы нам сделать эти связи взаимовыгодными.

На лице Киммерона еще до того, как переводчик закончил говорить, появилась лукавая улыбка.

– Да, об этом мы уже слышали. Но почему вы, способные на космические перелеты, считаете, что у нас есть нечто, стоящее вашего бесценного времени?

– Осторожно, старина, – мысленно предупредил Серенкова Йорк. – Примитивность и наивность не всегда одно и то же. – Его взгляд выхватил фигуры Моффа и сопровождающих лиц, пытаясь распознать, как научиться читать язык жестов и телодвижений этой культуры.

Но Серенков уже сумел обрести равновесие, и его ответ оказался шедевром псевдоискренности.

– Любой звездоплаватель, открывший новый мир, сэр, наверняка знает, что каждая планета по своему растительному и животному миру уникальна, также уникальна и по минеральному составу, хотя и в несколько меньшей степени. Для начала могу сказать, что нисколько не сомневаюсь в том, что ваши продукты питания и фармакологические препараты сильно отличаются от наших. – Он жестом указал на музыкантов и группу танцовщиков. – А для людей, которые так хорошо умеют ценить искусство, открываются также менее материальные, но столь же весомые возможности для культурного обмена.

Киммерон кивнул, хотя полуулыбка все еще продолжала играть на его лице.

– Конечно. Но что вы скажете, если мы прибыли на Квасаму для того, чтобы избежать культурного заражения? Что тогда?

– Тогда, господин мэр, – спокойно сказал Серенков, – мы извинимся за вторжение и попросим вашего разрешения покинуть вас и вашу планету.

Киммерон задумчиво рассматривал его, а в комнате на некоторое время воцарилась хрупкая тишина. Снова Йорк бросил взгляд на Моффа, и его рука зачесалась от желания ощутить рукоятку оружия. Наконец Киммерон на своих подушках зашевелился и нарушил молчание.

– Да, – проговорил он и обыденно махнул рукой. – К счастью, я считаю, что на Квасаме мы не столь строги. Хотя некоторые из нас предпочли бы обратное. – В ответ на его жест из глубины комнаты вышла новая группа людей, состоящая из пяти человек, и стала позади гостей. Группа Моффа присоединилась к ним. – Мофф, пожалуйста, проводите гостей в их аппартаменты, – обратился к нему мэр. – Позаботьтесь о том, чтобы они ни в чем не нуждались. На завтра организуйте обзорную поездку. Если вы, конечно, не возражаете, – последние слова были адресованы Серенкову, – то сегодня мы бы также хотели провести общий медицинский осмотр вашей группы. С целью вашей и нашей безопасности.

– Возражений нет, – ответил Серенков. – Но раз вы обеспокоены, могу вас утешить, из нашего опыта на Авентайне мы знаем, что большая часть болезнетворных микроорганизмов с нашей планеты совершенно безвредна для существ с других планет.

– Это совпадает и с нашим опытом, – сказал Киммерон, кивая. – Все же осторожность никогда не бывает излишней. Тогда до завтра.

Серенков поднялся на ноги. Йорк и другие последовали его примеру.

– Мы с нетерпением будем ждать нашей завтрашней встречи, – с легким поклоном мэру проговорил Серенков. Повернувшись, они устремились за группой Моффа, следующей на выход.

– А теперь прямо в больницу, – уныло подумал Йорк, как только они снова оказались на залитой солнечным светом улице и их проводили к машине, физическое исследование само по себе не страшило его, но он мог поспорить на свой обед, что кроме врачей на обследовании непременно будут присутствовать военные наблюдатели. И если им каким-то образом удастся распознать, как функционирует его калькулятор, часы, ручка и кольцо с сапфировой звездой и чем они являются в совокупности…

Серенков и Ринштадт были уже в машине, теперь сесть в нее предстояло ему. Стараясь не выдать своего недовольства, он сел, уговаривая себя, что причин для беспокойства никаких не было. В конце концов его палмит морского пехотинца был разработан с таким учетом, чтобы распознать его было невозможно.

Все же когда переполненный транспорт двинулся между обляпанными краской домами, он почувствовал волнение. Но пребывание в состоянии беспокойства было составной частью работы солдата.

Комната, куда поместили Джошуа и Ринштадта, оставалась тихой и темной уже полчаса, когда Юстин окончательно отсоединил провода непосредственно питающей его аппаратуры и занял на кушетке сидячее положение. В комнате для отдыха «Капли Росы» тоже было тихо. Второй человек, находящийся в ней, Пайер, прикорнул. Юстин двигался к двери с предосторожностью, стараясь избежать появления судорог в затекших мышцах.

– Если ты голоден, то в угловом терминале тебя ждет еда.

Юстин обернулся и увидел, что Пайер со вздохом вытянул руки и потянулся.

– Я не хотел разбудить тебя, – извинился он и, изменив направление, пошел к подносу с едой, о котором говорил его товарищ.

– Все в порядке. Я ведь не на дежурстве, я просто хотел дождаться, когда ты поднимешься, чтобы быть уверенным, что с тобой все хорошо.

– Я прекрасно себя чувствую, – сказал Юстин и сел рядом со вторым Коброй, установив поднос на коленях и набросившись на еду. – Итак, что ты думаешь?

– О черт, я и не знаю, что думать, – вздохнул Пайер. – Я не уверен в том, что все их слова или действия следует принимать за чистую монету. Взять, к примеру, их мэра. Неужели это на самом деле возврат к традициям деспотичного прошлого, или все это было специально придумано, чтобы ввести нас в заблуждение? А может быть, именно таким способом они ведут здесь свои дела?

– Ну-ну, перестань, – пробурчал Юстин с набитым жареным балисом ртом. – Разве в таком шуме и гаме можно сосредоточиться?

– Там было шумно только тебе, потому что ты к этому не привык, – сказал Пайер. – Музыка практически обладает успокаивающим эффектом на эмоциональную активность мозга, позволяя при этом людям думать более продуктивно и логично.

Перед мысленным взором Юстина снова прошла вся сцена.

– Вполне вероятно, – решил он, – те сгорбившиеся над столиками люди и на самом деле чем-то были заняты. А дым? Возможно, он также содержал транквилизирующие компоненты.

– Правдоподобно. Как жаль, что там у нас не было никакого оборудования для проведения экспресс-анализа воздуха. – Он хмыкнул. – Хотя это могло бы нам здорово помочь.