Я - ваши неприятности - Татьяна Полякова

— Серафима права, — сказал Саша, чем признаться,удивил. Я считала его разумным парнем. — Тут все как следует обдуматьнадо. Ментам что, им лишь бы протокол составить, а ты потом отдувайся…

— Опять же у нас одни догадки, — поддержалаСерафима.

— Их не так трудно проверить, — нахмурилась я ипояснила:

— Поехали в областную библиотеку. Газеты посмотрим.

— Какие газеты? — не сразу понял Саша.

— Областные. Там всегда об убийствах сообщают.

В городе выходило десять газет, мы выбрали самую читаемую.Поделили даты из списка на три части и принялись за работу. Уже через полчасастало ясно: догадка верна. Листок представлял собой список убийств. Если цифрыв правой колонке — деньги, значит, убийства заказные. Каким образом здесь былзамешан Петюня, оставалось неясным: либо он имел к ним непосредственноеотношение, либо узнал случайно и хотел облегчить душу перед органами. Серафимасклонна была считать, что Петюня узнал об убийствах случайно. Потому-то его иубили. Меня же смущали проставленные суммы: случайно узнать об убийствах он ещемог, но о том, сколько за них заплатили, как-то сомнительно. Библиотекупокидали в напряженном молчании. Уже в машине Саша тяжко вздохнул:

— Дела, девчонки… Надо ж так вляпаться. Чего ж ясегодня выходной не взял?

— Нам надо связаться с Владимиром Петровичем, —напомнила я.

— Дался он тебе, — накинулась Серафима.

— В самом деле, Лика, — жалобно начал Саша. —Зачем нам лезть во все это? Сваляли дурака один раз, сунулись, ну и хватит.

Я начала злиться, потому и заговорила чрезвычайно ласково:

— Я могу показаться немного глуповатой. Но никак непойму, на что вы вдвоем намекаете?

— Не строй из себя идиотку, — рявкнулатетушка. — Идти к ментам — значит сунуть голову в петлю. И не смотри наменя так, вовсе не из-за денег я переживаю. Ты думаешь, мы этим листком кому-тов милиции глаза откроем? Как же… а то они не знают, что у них под носомделается. Только знать — одно, а доказать — совсем другое. Толку от этоголистка никакого, зато нам после встречи с ментами спокойная старость точно несветит.

Тут опять подал голос Саша:

— Лика, давайте не будем никуда лезть. Мне и так худо:дернул черт узнать лишнее, теперь по ночам не спать. Никаких денег не надо,пропади они пропадом… — Натолкнувшись на мой взгляд, Негритенок облизнул губы итяжко вздохнул:

— Лика, я в этом городе многих знаю: с кем-то в школуходил, с кем-то в лагерь ездил, жил на одной улице или на танцы шлялся. Разныйнарод: есть просто шпана, есть серьезные ребята. Я не трус и в родном городекуда хочешь войду спокойно. Но то, что мы сегодня узнали, слишком круто. И ячестно тебе скажу — боюсь.

Серафима и Саша пристально на меня посмотрели, я покачалаголовой и вздохнула:

— Конечно, я тоже боюсь. Но, с другой стороны, зная отаких вещах, молчать мы не имеем права…

— Вот дура, прости Господи, — прорычалаСерафима. — Научили в школе на мою голову. В общем так, держишь рот назамке, если не хочешь увидеть свою дорогую тетку в морге. Или хочешь?

— Что за чушь? — возмутилась я. — И прекратина меня так смотреть. Возможно, у меня нет вашего жизненного опыта, но я точнознаю: одна ложь влечет за собой другую, и так до тех пор, пока человек сам себяне загонит в ловушку. Добром игры с законом не кончаются.

— Нет никаких игр, — сказала Серафима, — иникакой лжи. Вообще ничего нет. Вот смотри, — она разорвала листокпополам, — вообще ничего…

— Давай поговорим с Володей в частном порядке, —заторопилась я.

— Вовка мент, а они протоколы любят. А Вовка к тому жееще и честный. — Листок превратился в крошево, Серафима приоткрыла окно иразвеяла его по ветру.

Саша с облегчением вздохнул, завел мотор, и мы поехалидомой.

Мы готовили ужин, когда появился Владимир Петрович. Гляделон на нас сурово.

— Ну и чего ты на меня так смотришь? — взъеласьСерафима. — Я, что ли, его удавила?

— До чего ж ты неприятности любишь, — покачалголовой верный друг. — Прямо страсть какая-то… Рассказывай как на духу!

— Да нечего рассказывать… Позвонил, с тобой хотелвстретиться.

— Со мной? — удивился Владимир Петрович.

— В том-то и дело. Говорил как-то нервно… Вотбеспокойство на меня и напало. Оттого и поехали… а он висит.

— Пожар как начался?

— Ты меня спрашиваешь? — удивилась тетушка. —Еще когда к дому подъехали, Саша заметил, что дымом пахнет. Дом здоровущий, мыне сразу поняли, а тут еще Петюню нашли. — Серафима тяжковздохнула. — Петька мужик, конечно, слабохарактерный, но, честно говоря,не думала, что он в петлю полезет.

— А он и не лез, — сухо сказал Владимир Петрович.

— Как это? — очень натурально удивилась тетушка.

— А вот так. Вскрытие показало: скончался от ударатупым предметом в основание черепаха уж потом его повесили.

— Дела, — опечалилась Серафима. — Кому жпонадобилось его убивать? Человек он был мягкий, никому слова поперек не смелсказать… — Как видно, сказал, — усомнился Владимир Петрович. — Вы вдоме ничего не искали?

— Что? — не поняла тетушка.

— Что слышала. Полдома сгорело, а в оставшейся половиневсе перевернуто. Кто-то что-то искал.

— Ну уж точно не мы. Сам подумай, что мне у Петюниискать?

— Хорошо, — кивнул Владимир Петрович. — Ещевопрос. Сначала ваша машина стояла перед воротами, потом Саша перегнал ее кзадней калитке, потом вовсе уехал, правда, ненадолго. Зачем?

Саша начал нервничать. Пока он соображал, что ответить,Серафима, гневно сверля взглядом верного друга, сказала:

— Следопыт ты наш… за тачку он до смерти боялся, толькои всего. Выскочил из дома первым и к ней, потом за нами подъехал. Только домуже вовсю полыхал, вот он и решил, что безопаснее отогнать ее в конец улицы. Акогда пожарные за работу принялись, вернулся.

Владимир Петрович перевел взгляд с Серафимы на Сашу, но тотбыл немногословен.

— Ага, — только и сказал Негритенок.

— Ну, а ты что поведаешь? — ухмыльнулся мнеВолодя.

— Ничего.