Любовь на Утином острове - Марианна Лесли

– Скорее, уединения, – поправила она его. – А приехала я сюда потому, что, на мой взгляд, наступил подходящий момент для начала действий. Арчи регулярно сообщал мне, что происходит с пансионом, и вот весной я решила, что время настало.

– Непростая у тебя жизнь, девочка, – заметил он.

– Ты прав. Жизнь все время бросает мне вызов.

– И что дальше, Дженни?

Она вздернула подбородок.

– Не знаю пока, но что-нибудь придумаю. Я справлюсь.

– Не сомневаюсь, что справишься. – Он улыбнулся. – И да поможет Бог тому, кто вздумает встать у тебя на пути. Ты слишком упряма и непреклонна, девочка, но это даже хорошо, это к твоему же благу, иначе бы тебе не удержаться на плаву. Думаю, у тебя еще есть надежда. Тебе только надо научиться не отвергать помощь, которую предлагают. Говорю это потому, что приготовил для тебя небольшой сюрприз, который, вероятно, поможет тебе почувствовать себя немного лучше. По крайней мере, физически.

– Сюрприз?

– Угу. А пока ты теряешься в догадках, что это такое, разрешаю тебе сказать мне «спасибо». – Он поднялся, обошел крыльцо и скрылся за хижиной, оставив ее в полном недоумении.

О каком таком сюрпризе он толкует?

Утром, роясь в сарае в поисках инструментов, Алан обнаружил в углу старую медную ванну. Пока она спала, он вымыл ее и поставил сушиться на солнце.

– Ой, Алан! – восторженно закричала Дженни, когда он подтащил ванну к крыльцу.

– Спокойно, малышка, имей терпение. – Когда наконец вода была нагрета, ванна поставлена перед горящим очагом и наполнена горячей водой, Алан позволил ей войти. – Ванна для храброй, решительной и упрямой маленькой леди с непомерно раздутой гордостью, – проговорил он с мягкой улыбкой.

Глаза Дженни подозрительно заблестели.

– Спасибо тебе, Алан.

– Мне нравится, как ты это сказала. – Не обращая внимания на строгий внутренний голос, он погладил ее по непослушным черным кудрям. – Купайся, сколько захочешь. Я уйду.

Полная яркая луна висела над озером. Алан долго сидел на берегу, рассчитывая время, чтобы не помешать Дженифер.

Минуты шли за минутами, час за часом, а он все сидел и смотрел на луну. В конце концов он вернулся и тихо вошел в хижину. Дженни спала на кровати, свернувшись калачиком. Она доела его суп, а миску вымыла, но кастрюлька с супом исходила паром на плите, а на столе на салфетке стояла чистая миска и лежала ложка. Давно забытое тепло разлилось в его груди от ее заботливой предусмотрительности.

Он не чувствовал голода, но все равно сел за стол и поел супа, не отрывая глаз от ее по-детски хрупкого тела, свернувшегося под одеялом. Поев, Алан разделся и забрался в еще теплую воду, которая пахла мылом и Дженни.

Он мылся не спеша, представляя, как она сидит в ванне, как вода омывает ее грудь, как она проводит намыленными руками по телу так, как он сам мечтал бы сделать это.

Мысленно отругав себя за глупость, он вылез из ванны. Старый похотливый козел, эта девушка не для тебя. Заруби себе это на носу и держись от нее подальше.

Но еще никогда в жизни он так не желал женщину, как желал Дженни. Да и никогда он не желал такую, как Дженни. Обычно желание быстро вспыхивало и так же быстро уходило. Он ничего не чувствовал к женщинам, хотел их только ради собственного удовлетворения и не испытывал потом ни малейших угрызений совести.

Но с Дженифер все было по-другому. Ему хотелось, чтобы с ней у него все было томительно долго. Хотелось доставить удовольствие не только себе, но и ей. Хотелось прочесть удовлетворение и счастье в ее ореховых глазах. В общем, хотелось того, чего быть не могло.

Он насухо вытерся и, откинув одеяло на своей постели, лег. Подложив руки под голову, он уставился в потолок и попытался расслабиться, но одна назойливая мысль не давала ему покоя: если она сама придет к нему, хватит ли у него сил сказать «нет»?

Дженни проснулась неожиданно. Она села в кровати, убрала с лица волосы, пытаясь сообразить, что же ее разбудило.

Мучительные стоны раздавались из угла, где лежал Алан.

Дженни соскочила с кровати, опустилась рядом с ним на колени и тихо окликнула его.

Он не проснулся и продолжал стонать.

Она пощупала рукой его лоб. Он был горячим и покрытым испариной. И сам он был весь в поту, голова металась по подушке, одеяло сбилось на бедра, руки сжимали матрас с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Дженни схватила его здоровой рукой за плечо и потрясла.

– Алан, – позвала она. – Алан, проснись, слышишь?

Его серые глаза резко раскрылись. Застывший взгляд дико заметался по темной комнате. Он схватил Дженни за запястье, скатился с кровати и, опрокинув ее на пол, прижал своим телом, крепко удерживая ее руки, распростертые над головой.

– Ой! – вскрикнула она и попыталась сбросить его с себя, но он был гораздо сильнее и крепко держал ее. – Алан, прекрати! Мне больно! Пожалуйста! Это же я, Дженни!

Он горячо и тяжело дышал ей в лицо, так, что волосы на висках шевелились. Испуг и боль, которыми были пронизаны ее слова, привели его в сознание.

– Дженни… – Он тяжело перевел дух, продолжая прерывисто дышать. – Дженифер. О боже! Я не покалечил тебя?

Она покачала головой, и он почувствовал, как гулко бьется ее сердце.

– Господи, Дженни… – Он медленно отпустил ее запястья. Приподнявшись, он обхватил ее лицо ладонями. Одинокая слезинка выкатилась из уголка ее глаза и скользнула по виску. Он застонал, поймал слезинку пальцем и прижался губами к коже, увлажненной слезами. – Девочка, прости меня.

– Тебе приснился кошмар.

Он прижался лбом к ее лбу и закрыл глаза.

– Да. – Он задержал дыхание. Успокоенный ее близостью, свежим ароматом ее кожи, он ощутил, как постепенно становится ровнее его дыхание и спокойнее пульс. Он напугал ее, наверняка сделал ей больно. Но, подняв голову, он прочел в ее глазах тревогу за него. Он так давно не видел подобной озабоченности в женских глазах, что растерялся. Мысленно благодаря судьбу за то, что привела его в эти края, к этой девушке, он улыбнулся и отвел спутанные локоны с ее лба и висков. – Тебе ведь нравится, когда я за тобой ухаживаю, верно?

Она улыбнулась и расслабилась.

– Ты единственный мужчина, которому я могу это позволить, – проговорила она, и в ее голосе послышались какие-то новые, хрипловатые нотки, которых он раньше не слышал.

Взгляды их встретились. Мягкая улыбка сбежала с ее лица. Она слегка пошевелилась. Ощущение было молниеносным и подобным взрыву. Единственной преградой, разделявшей их, была тонкая рубашка, которую Дженни надела на ночь, да испарина, покрывавшая его тело. Он почувствовал мгновенное возбуждение и застонал.

– О, Дженни! – Он зарылся в ее прохладную кожу у основания шеи и затерялся в ее бархатистой мягкости. – С тобой так хорошо. – Он поцеловал ее, хотя понимал, что не должен это делать. – Так безумно хорошо, – он притянул ее к себе, – а я так давно не обнимал никого и ничего, кроме плохого сна.