Барнаби Граймс. Проклятие ночного волка - Пол Стюарт

Доктор пронзил меня холодным стальным взглядом.

– Кроме того, доктор Кадуоллэдер, вам отлично известно, что волки в городе появлялись не единожды.

Я замолчал, взял чашку и понюхал её содержимое.

Доктор усмехнулся. Эту усмешку я помнил.

– Мне вас не обхитрить, мистер Граймс, – сказал он, снимая пенсне. – В чае действительно лекарство. Я считаю, что оно помогает успокоить моих пациентов перед заключительной трансформацией.

– Я провёл расследование, доктор Кадуоллэдер, – отчеканил я, ставя чашку обратно на блюдце. – Или, точнее сказать, доктор Клаус, а если уж быть совсем точным – Никлаус Йоханнес Вестфаль, охотник на оборотней.

На всякий случай я покрепче сжал рукоять трости. Доктор, однако, улыбался.

– Н. Й. В. – пояснил я. – Инициалы на вашей сумке.

– Да, да, мистер Граймс, – непохоже было, что он собирается противоречить. – Я и вправду доктор Вестфаль. – Он подался вперёд в кресле, чуть развёл в стороны тонкие и длинные пальцы руки, лежащей на столе, и принялся их рассматривать. Мне показалось, он побледнел и даже осунулся. – Всю жизнь я избавлял мир от оборотней, охотился на них, уничтожал их… И какую благодарность я получил? – Он сердито поморщился. – Крошечную пенсию. Близкие меня боялись и презирали. В конце концов, я заболел, но и тогда я не переставал делать то, что привык делать всю свою жизнь, – он ударил узловатым кулаком по столу. – Я сражался с болезнью. Я экспериментировал. Очищал, улучшал – пока не создал лекарство…

– Вашу настойку? – спросил я. Во рту у меня пересохло.

– Мою настойку, – кивнул доктор Кадуоллэдер. – Ключевой компонент я извлёк из слюны оборотня, мой дорогой Граймс. Настойка дарует силу свирепого зверя и безграничную жизнеспособность. Как видите, спустя почти сотню лет она всё ещё действует. Но у всего есть своя цена. Если на того, кто принимает эту настойку, попадут лучи полной луны, – он сам станет оборотнем. Неприятный побочный эффект, но и его я обернул себе на пользу. Потом я инсценировал собственную смерть и отправился странствовать по миру, чтобы вкусить плоды моего удивительного открытия.

Я гневно замотал головой. Я подумал о Скальди Саль, о том, как стойко она переносила невзгоды после того страшного случая с доменной печью. А Рыжий Том Керрик, а Скоби Ратбон – славные, надёжные ребята: как благодарны они были за то, что кто-то оказался неравнодушен к их судьбе и облегчил их страдания, и как вероломно они были преданы. И, конечно, старый извозчик Бенджамин, который всегда был моим верным другом…

– Я находил слабых, бедных, беззащитных – тех, кого не хватятся, – и давал им настойку. Потом назначал приём в полнолуние и делал последнюю инъекцию.

– Шприц, – перебил я. – В нём ртуть и сонная одурь.

Доктор улыбнулся.

– А вы и вправду провели расследование. Я впечатлён, мистер Граймс. Я был охотником на оборотней – величайшим на свете. Я знаю об уничтожении этих тварей всё. И тем не менее, подлинное моё величие – в том, что внутри шприца. Раствор закрепляющего действия – самое грандиозное из всего, что я создал. Грандиознее, чем сама настойка. Я делаю укол – и обратной дороги нет, жертвы никогда больше не обретут человеческий облик. – Доктор радостно потирал руки. – Как я уже сказал, мистер Граймс, я обернул неприятные побочные эффекты себе на пользу.

Я вздрогнул.

– Вы снимаете с них шкуры, доктор, и продаёте эти шкуры…

– Вестфальская отделка! – хохотнул доктор и сделал резкое движение правой рукой.

Я почувствовал острую боль в плече, и, опустив глаза, увидел, что в меня впился дротик с пером.

– Отравленный чай, – засмеялся доктор. – Мой дорогой мистер Граймс, поймать волка можно по-разному.

Волка… Волк… Волк…

Слова эхом отдавались в моей голове. Я тщетно пытался встать на ноги и вытащить шпагу. Перед глазами плыли размытые очертания предметов, вся комната как будто покачивалась. Тело моё онемело и стало невероятно тяжёлым. В голове раздалось громкое жужжание, а потом…

Темнота.

* * *

Не помню, как долго я был без сознания, но, когда очнулся, то лежал на мягком полу в лаборатории. Я был ещё слаб, однако понял, где я: обитые тканью стены, сверкающий крюк над головой.

– Вы меня удивляете, мистер Граймс.

Голос доктора доносился из дальнего угла лаборатории. Огромных усилий мне стоило повернуть голову. Доктор стоял там, у стены. На нём был белый медицинский халат и высокие резиновые перчатки. Доктор держал огромный шприц и поршнем отмерял в нём нужное количество серебристо-белой жидкости. Потом повернулся ко мне и слабо улыбнулся.

– Не ожидал, что вы так легко попадётесь.

Я ничего не ответил. У меня свело живот и заколотило в висках. Какой же я глупец! Надо было сначала насадить мерзавца на шпагу, а потом уже задавать ему вопросы. Я сплоховал и поплатился за это – теперь я полностью во власти доктора.

Он шагнул ко мне, поправляя пенсне на ходу.

– Примите мои извинения за некоторую грубость, с которой приходится вводить вам лекарство. Вы знаете, мои пациенты обычно проходят трёхнедельный курс, но в вашем случае, мистер Граймс…

– В моём случае? – прохрипел я и вдруг почувствовал, как же у меня саднит горло.

Доктор кивнул в сторону трёх пустых синих бутылочек, лежащих рядом со мной. Также подле лежали воронка и резиновая трубка.

– Как видите, я вынужден был ввести вам максимально концентрированную дозу, – пояснил он. – Исключительно спокойствия ради.

Я хотел вскочить, но не мог пошевелить и пальцем. Лекарство из дротика всё ещё действовало.

– А теперь, – улыбнулся мне доктор, – не приступить ли нам к заключительной процедуре?

И с этими словами он отклонился и натянул на голову какой-то странный мешок. Теперь всё лицо доктора было скрыто, а вместо глаз темнели зловещего вида стеклянные вставки. Затем он потянулся к толстому шнуру, свисающему со слухового окна, схватился за него и дёрнул. Что-то щёлкнуло. Потом заскрипело. Медленно, но неотвратимо дощатые ставни стали открываться. И когда они открылись, прямо надо мной оказался огромный белый диск полной луны. Луна сияла, и весь я тонул в потоках её серебристого света.

Знаете ли вы, каково это? Хоть раз такое испытывали? Как будто с вас медленно сдирают кожу? Когда мышцы – ноют и набухают, а кости изнутри словно прорывают плоть? Вы хоть раз чувствовали, как натягиваются до предела сухожилия? Хоть раз боялись, что ваш скелет сейчас раскрошится – прямо внутри тела?

Вот каково это – превращаться в волка. И я не забуду этого до конца своих дней.

Пальцы на руках и на ногах вытягивались, конечности превращались в мощные когтистые лапы. На шее вздулись вены, живот свело судорогой, мышцы напряглись и задрожали. Язык – длинный и блестящий – вдруг повис в уголке рта, нос и челюсть стали удлиняться и обернулись мордой, которая скалилась, обнажая слюнявые клыки. Я извивался на полу в муках боли, а на теле моём уже начинала прорастать густая блестящая тёмно-коричневая шерсть.