По лезвию жизни - Кристина Высоцкая

Пытаясь справиться со слезами, девушка помотала головой.

– Сейчас, у меня вода есть! – покопавшись в сумке, женщина вытащила маленькую синевато-прозрачную бутылку. – Вот, пейте. Пейте-пейте, голубушка, легче станет.

Глотнув тепловатую, отдающую лимоном жидкость, Юлька благодарно кивнула:

– Спасибо, – собственный, охрипший от ужаса голос показался ей чужим. Судорожно вздохнув, девушка отчаянно пыталась взять себя в руки, но еще ощущавшее липко-горячее прикосновение тело продолжало дрожать.

– Я… извините, не хотела вас напугать, – вымученно улыбнувшись, Юлька вытерла мокрые щеки и протянула медсестре остатки воды.

–Оставьте, – отмахнулась та, – может, вас проводить? Вы и правда хорошо себя чувствуете? – женщина озабоченно нахмурилась.

– Да, не беспокойтесь.

– Ну, хорошо. Но выглядите вы неважно. Вам бы отгул взять, отдохнуть, – качая головой, пожилая медсестра еще раз взглянула на Юлю и, подхватив сумку, вышла из гардеробной.

Поднявшись на подгибающиеся ноги, Юлька принялась переодеваться.

На планерке ждал очередной сюрприз. Впрочем, сюрпризом он был не только для Юльки, а для всего их отделения. Неприятным.

Уже в конце, перед самым обходом пациентов, Мартынов попросил коллег задержаться. По излишне пухлым губам скользнула торжествующе-довольная улыбка:

– Не хотел сообщать вам раньше времени, но вчера вопрос о моем назначении на должность зав.отделением на постоянной основе был наконец-то решен. Так что прошу любить и жаловать.

Жаловать, а уж тем более любить этого напыщенного индюка, мнящего себя мечтой всех женщин планеты Земля, Юльке не хотелось. Пряча кривящее губы разочарование, девушка уткнулась в истории болезни новых пациентов.

– А как же Анисов? – задал Потоцкий невысказанный Юлей вопрос.

– Григорий Вадимович решил оставить больницу. Возраст, знаете ли, здоровье. Да и супруга уж очень настаивала.

– Значит, он не вернется? – Игорь все никак не решался поверить в ошеломляющую новость.

– Нет, – Мартынов недовольно нахмурился, – и попрошу больше не сомневаться в моих словах.

– Хорошо, Петр Герасимович, мы можем идти? – более сдержанный в чувствах Алексей поднялся на ноги.

– Идите. Все свободны. Юлия Дмитриевна, – выразительный взгляд Мартыша остановился на склоненной голове девушки. Подавив нервный вздох, Юля подняла глаза, – будьте добры, загляните ко мне в конце рабочего дня. Мне нужно с вами поговорить.

Неохотно кивнув, Юлька поспешно собрала картонные папки и вслед за Потоцким выскочила за дверь. Огромные кошки, выпустив острые когти, скребли по натянутым нервам.

Через несколько шагов ее догнал Алексеев:

– Юль, ты же знаешь, зачем он тебя зовет, – расстроенный голос Игоря, в котором звучало искреннее беспокойство, пролил немного бальзама на Юлькину душу. – Не хочешь, не ходи, я прикрою.

– Спасибо, Игорек, но лучше сразу расставить все точки, чем бегать от него по больнице. Была надежда, что Анисов вернется, и все встанет на свои места, теперь ее нет, зато есть Мартынов.

– И что, ты ему уступишь? – недоверчиво взглянул на понурившуюся девушку Игорь.

– Еще чего! – плечи Юльки возмущенно распрямились. – Пусть ищет игрушку в другом месте!

– Может, сообщить туда? – многозначительно ткнув пальцем в потолок, спросил мужчина.

– Бесполезно, ты же знаешь. Мартыш слишком хороший врач. Они скорее закроют глаза на все его выходки, чем позволят себе потерять хирурга его уровня. Да и как специалист он действительно лучше нас всех вместе взятых. Нет, я должна сама найти выход. Не переживай, – она улыбнулась огорченному парню, – все будет хорошо.

Вот только в это «хорошо» Юля и сама не верила. Пока Григорий Вадимович рулил отделением, Мартынов, справедливо опасаясь авторитета более опытного и пользующегося уважением в Министерстве коллеги, держал себя в руках, периодически лишь намекая девушке на более близкое знакомство. А теперь?

Отбросив грозившие вновь довести до нервного срыва мысли, девушка глубоко вдохнула и вошла в первую палату…

Рабочий день уверенно подходил к концу, и, пришивая оторванное в аварии ухо, висящее на тоненькой полоске кожи, Юлька с нарастающим беспокойством поглядывала на часы. Закончив операцию и оставив медсестру накладывать повязку, девушка направилась в служебную комнату – привести себя в порядок и взять в руки перед визитом к Мартышу.

Пожалев, что под рукой нет водолазного костюма, а еще лучше – космического скафандра, который позволил бы ей чувствовать себя в безопасности, Юля переплела волосы, собрав их в тугую – волосок к волоску – косу, закрепила ее шпильками в аккуратную шишку и, убедившись, что ничего в ее внешности не настраивает на романтический лад – чуть-чуть блеска на губах и туши на длинных ресницах не в счет – направилась к кабинету Мартынова.

Глубоко вздохнув, чтобы унять предательскую дрожь, Юлька толкнула дверь.

– А, Юлия Дмитриевна, проходите, я вас жду, – вопреки надеждам, Мартыш находился на месте. – Проходите, присаживайтесь. Может быть, чаю? – если бы не сходившая сего лица слащавая улыбка, Юлька могла бы поверить в чистые намеренья Мартынова, но обманываться не спешила.

– Нет, спасибо, – отказалась она.

– Тогда что покрепче? У меня как раз есть бутылочка великолепного арманьяка!

– Петр Герасимович, я сюда не пить пришла! Вы сказали, что хотите поговорить. О чем? – прямая как палка спина выдавала охватившее ее напряжение.

– Юлечка – вы ведь позволите так себя называть? – к чему такой официоз, зовите меня по имени. Я так давно хотел узнать вас поближе, – поднявшись с кресла, мужчина обошел стол и остановился у нее за спиной. Вкрадчивый, с мурлыкающими нотками гуляющего кота шепот теплым дыханием коснулся уха, – вы же понимаете, что сейчас ваша карьера напрямую зависит от меня? Думаю, мы найдем с вами общий язык…

– Петр Герасимович! – дернувшись от охватившей ее гадливости, Юлька попыталась отодвинуться, но широкие ладони с длинными пальцами, придавив хрупкие плечи, ей не позволили. – Отпустите!

– Ну, Юлечка, полно. К чему эти ужимки? Я же знаю, что вы – умная девочка. Нет-нет, не пугайтесь, я не собираюсь тащить вас в постель… пока. Всего лишь хочу, чтобы вы поняли – вы мне нравитесь.

Оцепенев от безысходности и отвращения, Юлька промолчала. Ошибочно приняв ее молчание за согласие, Мартынов скользнул по шее девушки влажными губами, напомнив тот, утренний поцелуй. Содрогнувшись, Юля одним прыжком вылетела из кресла, больно ударившись о ребро стола.

– Что вы себе позволяете? – серые глаза сверкнули гневом и затаившимся на дне страхом.

– Жаль, я думал, мы друг друга поняли, – разочарованно выпрямился Мартыш. – Я дам вам время подумать. Недолго. Скажем… неделю. А пока можете идти, – отступив к окну, Мартынов демонстративно отвернулся и, заложив руки за спину, уставился на улицу.