По лезвию жизни - Кристина Высоцкая

Алексеев, разбуженный ее возней, быстро последовал примеру коллеги, и к приходу бодрого Потоцкого в сопровождении Мартыша выглядел если не посвежевшим, то определенно более вменяемым.

– Так-так, – садясь в кресло и переплетая перед собой пальцы, прищурился Мартынов, – вид у вас самый что ни на есть плачевный. Трудная ночь? – в голосе зав.отделением прорезалось обычное ехидство.

– Парня собирали, – не реагируя на возмутительный тон начальника, устало откликнулся Игорь, – завалило в пещере. Привезли еле живого. Мы с Юлией Дмитриевной его до половины пятого вытаскивали.

– Вытащили? – привычная полубрезгливость Мартыша к окружающим сменилась глубоким профессионализмом.

– Как сказать… – вспомнив тяжесть полученных пациентом травм, Юля повела плечами. – На данный момент мы сделали все, что могли. Если выдержит первые дни, возможно, поправится.

– О любых изменениях докладывать лично мне, – взгляд Петра Герасимовича потемнел. – Юлия Дмитриевна, это ваш пациент. После планерки проводите меня в его палату, хочу сам взглянуть, в каком он состоянии.

Незаметно поморщившись от перспективы провести в обществе заведующего еще какое-то время, Юля кивнула.

– И еще, – Мартынов помедлил, поочередно взглянув на отличившихся ночью сотрудников,– я знаю, что вам полагается отгул, но сейчас многие в отпусках. Задержитесь в отделении.

Не дожидаясь ответа подчиненных, он перешел к текущим вопросам.

Обход Юлиных пациентов начался с палаты пострадавшего парня.

– Та-ак, что у нас тут… Лисицын Иван Денисович, тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения, – открыв историю болезни, в которую Юлька, прежде чем отключиться, успела занести все данные по оперативному вмешательству, прочитал зав.отделения. – Он что, с документами в пещеру полез?

– Нет, с ним мать приехала. Она и подняла панику, когда сын не вернулся.

– Ясно. ЭКГ, МРТ, анализы… – изучая прикрепленные бланки, Мартынов ненадолго замолчал. – Снимки уже сделали?

– Да, вот, – Юлька протянула картонную папку.

– Мда, – задумчиво поджал губы Мартыш, – вы проделали большую работу.

– Парень в коме. И выберется ли… – Юля покачала головой.

– Будем надеяться на лучшее. Что ж, – возвращая историю болезни девушке, Мартынов развернулся к выходу, – как я и просил, держите меня в курсе.

«Ну и почему он всегда не может быть вот таким? Собранным, сдержанным профессионалом, а не сволочью в халате?» – проводив взглядом высокую фигуру хирурга, Юлька вздохнула. Предстоящий день казался ей вечностью…

К вечеру сил у Юльки осталось лишь на то, чтобы, выбравшись из больницы, кое-как добраться до дома. Уже в квартире, забросив рабочую сумку на полку, девушка ненадолго зажмурила воспаленные от усталости глаза и, игнорируя разрывающийся мобильник, побрела в ванную.

Ванна освежила. Или, скорее, привела Юлькино состояние недельного трупа к состоянию свежевыкопанного зомби. Уже в постели, готовая с разбегу рухнуть в уютные объятия Морфея, девушка внезапно вспомнила о неотвеченном вызове и неохотно протянула руку за лежащим на тумбочке сотовым.

Три пропущенных вызова от неизвестного абонента.

Мысленно пожав плечами – в действительности тратить остатки сил на подобное было лень – Юлька переключила телефон на вибрацию и только потянулась вернуть мобильник на место, как он зажужжал.

– Алло? – раздавшаяся в трубке тишина вызвала глухое раздражение. – Алло! Вы слышите? – тишина…

Подождав еще несколько секунд, Юля с досадой нажала кнопку и, зашвырнув сотовый на тумбочку, зарылась в подушки. Спать…

Конец июня ворвался в Аларск белоснежной метелью тополиного пуха. Стоило приоткрыть окно, как вездесущие пушинки тут же просачивались в квартиру, забивались во все щели, оседали на чуть шероховатой поверхности дивана, норовили заглянуть в оставленную на столе чашку недопитого чая. А на улице, кружась этакими теплыми снежинками в дрожащем от зноя воздухе, они сбивались в невесомые облачка, запутывались в волосах, лезли в рот и в нос, вызывая приступы безудержного чихания, и раздражали Юльку до слез.

Стоя на остановке в ожидании автобуса, девушка мечтала поскорее оказаться в стенах родной больницы, прохладные коридоры которой надежно укрывали от назойливой летней вьюги, от беспощадной, плавящей город жары… и от чужого, настойчиво-угрожающего взгляда. В минувшие недели набралось едва ли несколько дней, в которых не было странных, безликих посланий, молчаливых звонков, пугающих своей регулярностью, жуткого… до дрожи в коленках… ощущения чужого присутствия… Но сколько бы Юлька не оглядывалась, пытаясь застать врасплох того, кто никак не оставит ее в покое, испуганный взгляд натыкался лишь на безразличные лица прохожих, пустые скамейки, слепые окна витрин да вездесущих воробьев.

Замкнувшись в своем страхе, девушка стала избегать Маруськи – к чему ей, такой счастливой, Юлькины проблемы? – Олега – разве нужны ему очередные бесплодные истерики? – и даже в своем отделении она не чувствовала себя в полной безопасности.

Но работа помогала.

Воспоминания Юльки вновь вернулись к парнишке, не так давно вышедшему из комы, к счастливым, полным надежды глазам его матери – жив! Главное – жив, а все остальное – предстоящие операции по восстановлению позвоночника, долгие месяцы мучительной реабилитации и попытки снова начать свою жизнь – в это мгновение было не важно. И Юлька соглашалась – неважно.

Подошедший автобус не дал девушке вновь соскользнуть в омут преследовавшего ее страха. Забравшись в душный, пропахший потом и приторно-сладкими духами салон, Юля встала поближе к открытой форточке и подставила разгоряченное лицо врывающемуся с улицы ветру…

До нужной остановки оставалось всего ничего, когда Юлька вновь почувствовала направленный в спину взгляд. Тяжелый, прожигающий насквозь, выворачивающий наизнанку… Нервно оглянувшись, но не заметив в толпе попутчиков никого и ничего необычного, девушка торопливо подвинулась к двери и замерла, напряженно вглядываясь в приближающееся здание больницы. Уже на выходе, когда в открывшиеся двери, спеша покинуть удушливые недра маршрутки, рванулся поток пассажиров, к ее обнаженной шее на мгновение прижались чужие, обжигающе-горячие губы. Едва не споткнувшись на ступеньках, девушка попыталась обернуться, чтобы разглядеть своего преследователя, но ей не позволили. Но что это был именно он… тот, кто пишет пугающие записки… Юлька не сомневалась.

Несмотря на дрожащее марево зноя, тело моментально охватил озноб. Словно стараясь убежать от охватившей ее паники, Юлька, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих, со всех ног бросилась к больнице. Ворвавшись в прохладный холл, девушка спряталась в раздевалке и впервые за долгое время разрыдалась.

– Юлия Дмитриевна, что случилось? Вам плохо? – вокруг бьющейся в истерике Юли засуетилась переодевающаяся тут же медсестра.