Главный инженер. Жизнь и работа в СССР и в России. (Техника и политика. Радости и печали) - Лев Токарев

Кроме того, в целом по институту рабочих опытного производства было во много раз меньше, чем инженеров. Такова специфика научной организации. Но несмотря на все эти элементарные соображения, обком партии и его подручные в институте оголтело, по идиотски требовали «выполнения указаний партии». Естественно, что это было одним из элементов общего разврата, насаждаемого политбюро КПСС.

Кстати, я не произношу слово «коммунистической» партии. Коммунистическую идею я уважаю, как несущую людям представление об идеальном обществе, основанном на свободе, равенстве, если хотите, братстве людей. Проблемы, с которой столкнулся коммунизм в мире, не в его идее, а в том, что отношения равенства и братства имеют такую же нежную, ранимую структуру, как, например, любовь и прочие подобные субстанции. К сожалению, человечество ещё недалеко ушло от первобытного общества с его животными инстинктами. Поэтому любовь, истинная дружба и братство, нежность чувств могут более или менее устойчиво существовать только в ограниченном круге людей, в отношениях двух людей в хорошей семье. Да и то, эти самые сложные человеческие движения души то и дело подвергаются нападениям глупости, лжи, злости, желания урвать от ближнего что-либо, предательства и прочим качествам худшей части человеческого общества.

Возвращаясь к моему повествованию об институте, вспоминаю, как в августе 55-го возвращался из Таганрога после испытаний пароходом по Волге. Решил посмотреть собственными глазами только что построенный Волго-Донской канал. Это же была одна из главных “строек коммунизма”!

Тогда же заканчивалось строительство Куйбышевской ГЭС. Волга последние дни перед переводом в новое русло текла по своему старому, резко суженному надвигавшейся плотиной. На 50 лет сохранилось у меня страшноватое впечатление от стиснутой плотиной чёрной, тугой стремнины могучей реки. Пароход наш еле-еле преодолевал мощное течение.

Естественно, что темой моего дипломного проекта был автоматический регулятор напряжения с воздействием по возмущению. Но я не повторял схему регулятора Цукерника, а рассчитал совсем другой вариант системы компаундирования. В качестве усилителя взял не электронный, как у Цукерника, а магнитный, с внутренней обратной связью, входящий тогда в моду. Поскольку литературы по усилителям тогда не было, теорию его (довольно поверхностную, как потом понял) пришлось выдумать самостоятельно. Проект защитил на 5. До сих пор помню очень благожелательный отзыв Бориса Ивановича Норневского на защите.

Кто числился моим руководителем тогда – даже не помню. Я всё делал сам, всё, как говорится, с нуля. Всё время проводил на стенде ЦНИИ им. Крылова. Поэтому физически не мог встречаться с официальным руководителем. Он был, наверно, на кафедре, а я в институте. Да и чем он мог мне помочь в деле, которое вообще тогда было совершенно новым?

Надо сказать, что организация дипломного проектирования студентов сейчас совершенно другая. Почти без исключения дипломные проекты делаются в виде описания каких-то готовых разработок предприятий, в лучшем случае с расчётом незначительного узла. Весь материал для проекта даёт руководитель. Если отпускать любого из современных дипломников “в свободное плавание”, то никакого проекта не получится. С этим все согласны и возражений против такого порядка не бывает. А если и бывают, то только в виде некоего чудачества автора возражения. Вопрос такого рода ” а что Вы сделали лично?” задаётся на защите только в качестве придирки или для того, чтобы показать слабому студенту его реальное место и значение в создании проекта.

После получения диплома инженера я конечно же очень хотел продолжать работу по регуляторам. Однако, решением комиссии был распределён в электромонтажный цех Горьковского предприятия “ЭРА” в г. Рыбинске. В то время я уже был достаточно опытен в житейском смысле, чтобы понять – в Рыбинске регуляторами и не пахнет. Хватило решимости и смелости поехать в Москву, в министерство судостроительной промышленности. Добился приёма у самого заместителя министра по кадрам, Апрелева В.М. Он выслушал мои пожелания и сказал, что в Большом Камне (это город на Тихом Океане, недалеко от Владивостока, рядом с так называемым дальневосточным Артеком) организуется новое электротехническое предприятие. Там Вы можете заниматься своими регуляторами, – сказал он. Я согласился, приехал в Ленинград, пришёл к начальнику отдела ЦНИИ им. Крылова, Демченко Олегу Павловичу, а он мне говорит, – я получил в Москве разрешение на твоё распределение в институт. Иди в кадры, оформляйся.

Так и началась моя рабочая жизнь в ЦНИИ им. Крылова.

Первые месяца 3 работал я, как и большинство инженеров, в отделе за канцелярским столом. До сих пор помню скуку своих занятий. Поручили мне пересчитывать веса и габариты электрических машин при переводе их на более высокое напряжение, то есть с 220 Вольт на 380. Тогда как раз готовился перевод всего корабельного электрооборудования на новый уровень напряжения.

Конечно же такой скучной и нетворческой работы не выдержал и слёзно просил перевести меня на электротехнический стенд, поближе к машинам, к физической реальности. Наверно, чтобы запугать меня рутинной работой, дали поручение собрать агрегат из двух машин, постоянного тока и синхронной. Но я то с удовольствием стал этим заниматься. Начертил станину из швеллеров, разметил крепления, отверстия под лапы, сделал чертёж полумуфт для соединения валов и отдал всё это слесарям и сварщикам в цех опытного производства. Когда под моим наблюдением всё сделали, собрал агрегат, напрессовал полумуфты, отцентровал обе машины во всех плоскостях, смонтировал, запустил и отладил. Было очень! приятно видеть и слышать результат.

По-видимому с учётом моего опыта работы с регуляторами поручили мне разработать автоматический регулятор напряжения валогенератора постоянного тока. Собственно, задача заключалась в том, чтобы стабилизировать напряжение генератора постоянного тока. Какими средствами в то время можно было решать такую задачу? Только угольным регулятором (РУН), недавно разработанным и принятым в эксплуатацию для использования в системах стабилизации напряжения синхронных генераторов новой (и единственной тогда) серии машин типа МС. Приспособил я РУН для использования на постоянном токе и провёл простое исследование – определил, в каком диапазоне изменения частоты вращения генератора напряжение поддерживается в с приемлемой точностью. На том дело и закончил.

Куда поставили этот регулятор, даже не знаю. Меня уже интересовало другое.

В 50-х годах электриков ЦНИИ им. Крылова часто посылали в разные места для проведения осциллографирования переходных процессов на головных судах и кораблях или проведения испытаний. Одним из них был Георгий Фёдорович Артемьев, замечательный специалист и удивительно хороший человек. Сразу же по приходе на работу в институт он начал приглашать меня с собой на корабли. Брали мы с собой большой немецкий шлейфный осциллограф, приборы, тахогенератор, устанавливали в помещении главного распределительно щита, монтировали все соединения, проверяли нагрузочные устройства и, наконец, осциллографировали. Для меня это было очень удачное начало работы. Кроме того, что я в совершенстве овладел техникой и методикой измерения, такая работа давала возможность быстро и прочно знакомиться с кораблями, с электрооборудованием, с самой интеллектуальной частью техники – переходными процессами в электроэнергетических системах.