Три часа соблазна - Маргарита Южина

– И чего? Мне теперь всех страховых агентов проверять?

– Не всех, а вот крупные компании я бы советовала проверить, – серьезно кивнула Василиса. – У Люси иногда с интуицией просто беда – она совершенно не работает. Но бывают случаи... редкие... так что, я б на твоем месте прислушалась.

– Да, и еще... ведь этот товарищ может под разными именами выступать, так что ты обрати на это серьезное внимание, это я тебе... да черт с ним, это я как экстрасенс говорю.

– Ага, еще и экстрасенс! А у вас ничего более материального нет? – скривился Горюнов. – Ну, например, каких-нибудь свидетельских показаний, случайно найденных улик, подозреваемых каких– нибудь ...

– Коля, – положила длань на мужское плечо Василиса. – Ты нам сообщай все, что вам станет известно, и мы тебе не только подозреваемого притащим, мы тебе целого преступника приволокем.

Горюнов недоверчиво растянул губы, но перечить не стал. До него уже доходили слухи о детективных успехах этих невзрачных дам, и потому он предпочел попросту откланяться.

– Так а чего заходил-то? – уже на пороге спросила Люся.

– Так просто... – пожал плечами Коля. – Думал может, вы чего наискали... Может, вам кто по пьяни и проболталс Чистосердечно призналс Ну да ладно, работать буду.

– Да уж, ступай... – качнула головой Василиса и обернулась к Люсе. – Нет, Люся, зря ты ему пыталась нужную информацию передать. Ему ведь не так деликатно нужно, ему в лоб надо. И все-таки, Люсь, кто же мог отравить этого Жомова, а?

Люся некоторое время помолчала, а потом разумно ответила:

– Начнем с того, что никакого не Жомова, а Дубининцева, а потом... я вообще не понимаю, к чему ты начала этот разговор?

– Ага, не понимает она, – швыркнула носом Василиса. – Его отравили! А я, если ты помнишь, ему специально суп варила! И он две тарелки слупил! То есть получается, что это я его отравила! Не понимает она...

– А ты что, сама этот суп не ела? – прищурилась Люся.

– Не ела! ... Сначала... А потом не удержалась и... Вообще-то, мы с тетей Зиной сразу же, как сварили, так и отведали. И ничего, между прочим. Живы-здоровы.

– И я про то же. Горюнов же говорил, что они с такими ядами еще не встречались, а уж ту отраву, которую ты варишь, один только твой Пашка сколько пережевал. Нет, не забивай себе голову, тут надо рыть в другом месте.

– Только б еще знать – где?

Утром их снова разбудил Таракашин. Никак не жилось этому товарищу впроголодь, а потому и решил он податься на супружеские харчи.

– Люсенька! – запел он соловьем на всю прихожую, едва та открыла двери. – Давай быстренько корми меня, я вас удивлять буду.

– Люсь, пусть он просто уйдет, вот ты удивишься... – вяло пробормотала Василиса, направляясь в ванную.

– Вам новости нужно? Их есть у меня! – диктором утренней программы восклицал бодрый от голода Таракашин. – Люся! Я бы хотел яишенки с беконом, я не притязателен.

– Ну не паразит ли? – выходила из себя Василиса. – Яишенки ему! А ты, гад такой, хоть одно яйцо снес?! Ты знаешь, каким трудом эта яишенка дается?!

– Можно подумать, – перекривился Таракашин, – вы, уважаемая, каждое утро самолично на насесте сидите и несетесь с похвальной регулярностью! Ячейку в день! Люся! Уйми свою подругу, она мне аппетит портит. Ну что там у нас?

– А у нас ничего, – развела руками Люся. – Мы вот сейчас как раз в магазин собираемся. Вася! Собирай Малыша. Ты с ним гулять будешь, а я по магазину пробегусь, а то и в самом деле, с этими нервотрепками даже про холодильник забыли.

– Ну я-я-я не знаю... – расстроенно протянул Таракашин. – В кои-то веки к ним заглянул в гости, так мне никто даже чаю не нальет!

– А ты давай-ка сам сбегай, – подначила его Василиса. – Купи для любимой супруги хлеба, колбасы, маслица не помешает, конфеток к чаю. Только не «Мерзость в сахаре», а нормальные, шоколадные. Беги, а мы, твоему приходу уж такой чай заварим!

– Что это, в самом деле, за тон такой? «Беги!» – заершился недоделанный супруг. – Я, может быть, с женой хочу пройтись! Люся, представь – кругом деревья в висючем инее, такая легкая сыпь с неба валится, и мы с тобой... под ручку... А под ногами снег, свеженький, только что навалил, и вот так «хрусь-хрусь, хрусь-хрусь», а я на тебя так смотрю и спрашиваю...

– ...А взяла ли ты, кошелек, милая? Не забыла ли дома? – снова влезла Василиса, нарушив жениховские грезы.

– Да что ж такое, в самом деле?! – вскинулся Виктор Борисович.

– Это правда, Таракашин, вот что такое, – фыркнула Василиса. – Люся, собирайся, вместе пойдем.

– Нет уж, дома оставайся! – топнул ножкой гость. – Люся, а ты и в самом деле – кошелек-то не забудь, сейчас же кризис, без денег никто ничего не продаст.

– Все, Таракашин, собирайся и выметайся, – махнула рукой Люся. – Не толкайся здесь, без тебя не повернуться.

– Хорошо, любимая, я подожду тебя в подъезде, – счастливо кивнул Таракашин и, насвистывая, выскочил за дверь.

– Точно, Люся, выходи, а мы с Малышом следом за вами, а то он тебя в магазине опозорит.

– Ну что ты, Вася! – округлила глаза подруга. – Таракашин весьма воспитанная личность, он будет ходить за мной молча... и молча съедать все, за что я еще не успела заплатить. А вот потом я и сама опозорюсь.

Люся торопливо оделась и вышла за двери, а Вася аккуратно надела на Малыша намордник, напялила ошейник и пристегнула поводок. Правда, Малыш тут же заученно поддернул намордник за ажурную газетницу, и тот слез, но подслеповатая Василиса этого уже не заметила.

Люся торопливо сбегала по лестнице, а Таракашин потерялся где-то между этажами. Сегодня утром он так торопился на завтрак, что не успел завязать ботинки, и теперь шнурки чуть не стали причиной несчастья. Вот и пришлось сесть на корточки и заняться делом. А Люся наивно полагала, что сможет от него оторваться. Она быстро семенила по ступенькам и в который раз костерила старосту подъезда: ну никогда лампочки не горят, сколько ж можно на себе экономить? И вообще, кто строил эти хрущобы – на улице день, солнце вовсю шпарит, а здесь такая тьма! Вот сейчас она ногу не туда поставит и растянется во весь свой маленький рост! И, ясное дело, никто не подумает возместить моральный и физический ущерб. Люся уже выскакивала из подъезда, когда за ее спиной послышалось тяжелое дыхание – все же Таракашин ее догнал. Или не Таракашин?

Люся остановилась:

– Тарака...

И в этот миг в голове взметнулся огненный фейерверк! Круги... ярко-алые искры, и на секунду даже отключилось сознание, потому что очнулась Людмила Ефимовна уже на грязном полу подъезда, кто-то пронзительно визжал, кто-то по-детски плакал, а самое главное – приглушенно рычал Малыш. Приглушенно – потому что рот его был чем-то занят, а вернее – кем-то!

– Малыш ко мне – скомандовала Люся, медленно приходя в себя.