Сентябрь - Розамунда Пилчер

— Минутку. Не откажите в любезности передать бармену, чтобы подал нам бутылку самого лучшего шампанского. — Она ослепительно улыбнулась. — В ведерке со льдом.

Ни слова возражения, никаких споров. Противник был повержен в прах. Лицо Изабел перестало гореть.

— Пандора, у тебя нет ни стыда, ни совести.

— Знаю, дорогая.

— Бедная женщина, от нее мокрого места не осталось.

— Так ей и надо, глупая наглая свинья.

— А тут еще и «леди Балмерино»! Я готова была сквозь землю провалиться…

— Этим-то я ее и доконала. Эти людишки самые омерзительные снобы.

Укорять ее было бесполезно, ведь это Пандора, щедрая, благородная, любящая, веселая… и беспощадная, если встают у нее на пути. Изабел покачала головой:

— Ты неисправима.

— Пожалуйста, не сердись, дорогая. Мы так чудесно провели утро, обещаю хорошо себя вести весь день, буду таскать все твои покупки. Смотри, вон Люсилла и Джефф. Нагружены какими-то старыми сумками. Интересно, чего они накупили? — она помахала им рукой с алыми ноготками. — Мы здесь!

Они увидели ее и подошли к столику.

— Джефф, мы заказали шампанское, так что не вздумай тяжко вздыхать и возражать, что предпочитаешь пиво.

За шампанским Люсилле и Джеффу рассказали шепотом, давясь от смеха, эпопею с заказанным столиком.

Люсилла смеялась, но была так же шокирована, как и ее мать, и Изабел это порадовало.

— Но ведь это ужасно, Пандора! Что будет с теми беднягами, которые заказали столик?

— Пусть старая ведьма выкручивается. Не волнуйся, она их где-нибудь пристроит.

— Но ведь ты поступила возмутительно бесчестно.

— По-моему, ты очень неблагодарная девочка. Если б не моя ловкость и находчивость, стоять бы нам сейчас всем в очереди и переминаться на усталых ногах. Она вела себя со мной нахально и грубо, а я не выношу, когда мне говорят «нет», если я чего-то хочу.

Оставшись один и помня просьбу жены не удаляться от дома, Арчи решил до приезда гостя убрать с газона начавшие опадать листья. Может быть, потом у него выдастся время подстричь траву, и тогда в пятницу вечером все будет выглядеть ухожено и прибрано. Сопровождаемый собаками, он пошел в гараж, вывел садовый комбайн и принялся за работу. Лабрадоры, решившие сначала, что он хочет повести их на прогулку, сели неподалеку с разочарованным видом. Но долго скучать им не пришлось, не успел Арчи сделать и двух кругов, как на дорожке показался «лендровер», повернул возле решетчатой ограды фермы и остановился в нескольких ярдах от комбайна Арчи.

Это приехал старший егерь Кроя Гордон Гиллок со своими двумя спаниелями на заднем сиденье. Поднялся оглушительный разноголосый лай внутри «лендровера» и возле, но Гордон привычно угомонил псов, и снова наступила тишина.

Арчи остановил комбайн и выключил двигатель, но слезать не стал, ему и отсюда было удобно разговаривать.

— Привет, Гордон.

— Доброе утро, милорд.

Гордон был горец лет пятидесяти, сухощавый и крепкий, с темными волосами и черными глазами. В Крое он появился еще при отце Арчи, поступил помощником егеря и всю жизнь прослужил у Балмерино. Сегодня он был в обычной рабочей одежде: ворот нараспашку, повидавшая немало ненастных дней на своем веку твидовая шляпа утыкана искусственными мушками для рыбалки. Но в дни охоты он надевает лучшую рубашку, галстук, костюм с бриджами и гольфами, охотничью шляпу и выглядит куда элегантнее многих джентльменов, которые поднимаются в горы.

— Вы откуда?

— Из Киркторнтона, сэр. Отвез продавцу дичь — тридцать пар куропаток.

— Хорошо он вам заплатил?

— Вполне.

— А план завтрашней охоты продумали?

— Из-за него-то я и приехал, сэр, хотел посоветоваться. Мистера Эрда с нами не будет, он в Америке.

— Да, знаю, он звонил мне перед тем, как улететь. Поедем в Криген Даб?

— Совершенно верно, начнем с ущелья. Прочешем берег, потом повернем в сторону кряжа.

— А после обеда? Не попытать ли счастья на склоне?

— Решайте сами, сэр. Только учтите, птицы очень пугливые. Выпорхнут из кустов, тут уж не зевай.

— Охотники знают, что обязаны собрать всех подстреленных птиц и снести вниз? Раненых найти всех до единой. Я не могу допустить, чтобы подбитые птицы оставались умирать.

— Не беспокойтесь, сэр, охотники знают все правила. И потом, в этом году у них много хороших собак.

— Как вы охотились в понедельник, удачно?

— Был довольно сильный ветер, всюду вода. В небе появились орел и коршун, и куропатки до смерти перепугались. Они или вообще не вылетали, или разлетались в разные стороны. И все равно нам повезло: тридцать две пары.

— А олени?

— Да, видел большое стадо. Они шли по самому хребту, я так ясно видел их силуэты…

— А что мост через Тейтниберн?

— Я уже починил его, сэр. Вода разлилась от дождей, его чуть не снесло.

— Отлично. Вряд ли господа из Лондона обрадовались бы неожиданному купанью. А загонщики на завтра есть?

— Есть, шестнадцать человек.

— А кто будет прикрывать фланги? Когда мы охотились прошлый раз, то упустили много птиц, потому что с флангов почти никого не было.

— Было всего двое, да толку от этих бездельников никакого. Зато завтра выйдут сын директора школы и Вилли Снодди. — Егерь встретился взглядом с Арчи, и оба усмехнулись. — Ну что поделаешь, он старый мошенник и пьяница, но на охоте ему цены нет.

Гордон переступил с ноги на ногу, снял шляпу, почесал затылок и снова водрузил шляпу на голову.

— Вчера рано утром я пришел к озеру, и знаете, кого там застал? Его, родимого, он тащил из воды форель, а рядом его старый кабыздох. Он почти каждый вечер ставит верши, а чуть свет вынимает.

— И часто вы его видите?

— Старый плут прокрадывается от деревни задами, но я его несколько раз засек.

— Конечно, Гордон, я знаю, что он браконьерствует, как и наш деревенский полицейский. Но он всю жизнь воровал, разве сейчас его остановишь. Вот я и молчу. И потом… — Арчи улыбнулся, — если его посадить в тюрьму, кого мы выставим с флангов на охоте?

— Тоже верно, сэр.

— Есть чем платить загонщикам?

— Съездил с утра в банк и взял денег.

— Ну что ж, Гордон, вы, я вижу, ничего не упустили. Спасибо, что заглянули. До завтра.

Гордон уехал в своем «лендровере», а Арчи продолжал сгребать листья. Едва он подмел газон, как снова услышал на дороге шум машины и решил, что теперь это уж наверняка катит Грустный Американец. Знать бы, как этого идиота зовут. Арчи снова остановил комбайн и выключил мотор, готовясь встретить гостя, осторожно спустил ноги на землю, и тут вдруг понял, что машина, которая приближается, — «субару» Эдмунда, и, стало быть, едет вовсе не Грустный Американец. За рулем сидела Вирджиния, рядом с ней какой-то мужчина. «Субару» остановился. Арчи, мучительно прихрамывая, двинулся к гостям, но они уже вышли из машины и пошли ему навстречу.