"Я - кто?! Сенсей?" 2: Изменяющий судьбыю Том II. Часть 1. - Kerr Riggert

Но эйфория никуда не делась, я бы горы свернул и не заметил, так сильно меня распирало от счастья.

Уже не уборщик, Ибики начал хлопать первым, это я заметил, а затем аплодисменты подхватили его подчиненные. Азартнее всего хлопали парни, некоторые даже свистели, а вот девушки — как для галочки и с кислыми минами.

В кабинете Митараши, нет… моей невесты я больше десяти минут потратил на то, чтобы убедить ее в реальности происходящего, а потом плюнул и ущипнул за попу.

— Больно?

В ответ она покивала, надув губы.

— Вот! А гендзютсу снимается болью. Значит, это не морок, не сон и не глюки! А теперь отвернись на секунду, у меня еще кое-что для тебя есть.

Анко послушно, даже немного обреченно отвернулась.

— Хорошо, обернись, а теперь вытяни руки.

В ладошки девушки я вложил потертую коробку, оклеенную цветастой тканью и золотой тесьмой по краю:

— Это принадлежало моей матери, Умино Майн.

Недоверчиво пожевав губу, Анко без понуканий открыла коробочку и замерла.

Само собой, один букет я подарить не мог, потому вторым подарком была мамина заколка для волос в виде распустившегося цветка пиона. Тонкая работа из золотой проволоки и прозрачных лепестков, выточенных из фиолетово-лилового камня. Скорее всего, это был аметист, не очень разбираюсь в минералах. Я не скупой и с удовольствием подарил бы что-то новое, но Ино, умная девочка, подсказала, что дарят в таких случаях. Точнее, что подарить уместнее всего.

Традицию дарить кольца я отмел сразу, логически рассудив, что у шиноби должно быть что-то иное, потому как кольца, даже самые тонкие, могли мешать складывать печати, а на артефактные — вроде тех, что использовали Акацуки, — мало у кого хватит денег. Серьги могут звенеть, браслеты — тоже мешаться. Хотя Асума вроде бы носит браслеты, но не суть! Все мешается, а вот заколка — нет. Тем более, что такие вещи, как мамина заколка, носят по большим праздникам и в мирное время, а там сражаться не нужно.

Вспомнил Орочимару и грядущее нападение Пейна. Ну, как правило, не нужно…

Пока Ибики отчитывал свою банду, я под шумок умыкнул мое ошарашенное чудо. Естественно, она была против.

— Да никто не заметит! — убеждал Анко. — А Морино-сан не заругает и в угол не поставит.

— Откуда ты знаешь?! — рвалась Митараши обратно. — Не в угол! Я на работе!

— Иначе бы он не согласился мне помочь!

Пока Анко удивленно таращилась, быстро взвалил ее на плечо и притащил домой.

После такой прогулки от лица девушки можно было прикуривать, но недовольной она не выглядела, скорее наоборот.

Дальше порога уйти не смогли, словно в разлуке были несколько лет: опрокинули подставку для зонтов, раскидали обувь, сломали крючок для плащей, скинув дождевик под ноги.

— Погоди, — я оторвался от жадных до ласки губ, — кажется, мы не одни.

И действительно, на диване сидел красный как рак Наруто, замерев со свитком на коленях и набитым ртом. Он ел печенье, когда мы ввалились в квартиру, и даже сказать ничего не смог. Хорошо, что запить не успел!

Хихикая, словно дети, заперлись в ванной, скинули шмотки и поняли, что развернуться тут просто негде.

— Давай просто помоемся, а остальное в спальне? — прошептал я, чудом не задев полки локтем.

— Сейчас-сейчас! — засуетилась девушка, а потом шепотом спросила: — А как мы выйдем?

Вылезли под хенге, быстро прошмыгнули зал и коридор и заперлись в спальне, врубив барьер, заглушающий звуки, рассмеялись.

— Я боялась, что он скажет «кай».

— Было бы неловко, — я весело фыркнул в ответ, а затем притянул Анко к себе. — Так на чем мы остановились?

За окном замерцали звезды, когда желудок настойчиво заурчал, мешая спать и угрожая разбудить Анко.

Сев на край постели, перед тем как встать, я залюбовался своей… да, теперь уже точно своей любимой.

А ведь совсем недавно слова «любимая», «милая», «люблю» и им подобные казались мне чем-то наигранным, фальшиво-пластиковым, как улыбки героев рекламных роликов. Сейчас, глядя на Анко, я понимаю, что дело не в словах, а в отношении.

Вон раньше думал, что не смогу уснуть, даже если кто-то будет просто лежать рядом. Но меня не раздражает тихое уютное посапывание Анко под боком, как не бесят и холодные лапки, которые она тянет ко мне даже во сне.

Что-то нежно проворковав, Анко попыталась утянуть меня обратно в кровать, но я не поддался, а, сказав «скоро вернусь», почесал к холодильнику. После постельных упражнений желудок напоминал черную дыру, сколько ни съешь — мало.

За уничтожением бутербродов меня и застала Анко. Завернутая в тонкое белое одеяло, как греческая богиня в тогу, она подошла к столу и стала водить пальцем между крошек.

— Ты это серьезно? — она опустила глаза.

— О чем? — поперхнулся я, теряясь в догадках. Унылый настрой девушки озадачивал не меньше, чем вопрос, учитывая, какое благодушное настроение у нее было минуты две назад.

— О свадьбе, — спокойно пояснила она. — Твой клан будет против…

— У них есть выбор между «Да, мы согласны» и «Нет, мы согласны», — пошутил я.

— Но это же одно и то же!

Анко была убийственно серьезна.

— В том и суть! — вручил бутерброд, — С курицей и сыром. Попробуй.

Вздохнув, будто успокаиваясь, она спросила:

— А свадьба?

— Честно говоря, — я неловко улыбнулся, — я про свадьбу что-то где-то слышал, но не помню что, где и когда. Я надеялся, что ты мне с этим поможешь.

Думал, что будут восторженные писки и обнимашки, а Анко покусала губу и тихо сказала:

— Можно просто расписаться…

У меня кусок изо рта выпал, так широко челюсть отвисла.

Вот почему так?! Мне кажется, что я ее понял, а она словно головоломка, которая с каждым уровнем становится лишь сложнее!

— А как же это… ну, платье там, гости, ритуалы всякие? Ты что, тоже не знаешь?! — яростно зачесав в затылке, я пробормотал: — У кого же спросить... Все друзья холостые… Точно! В госпитале есть женатые знакомые!

— Ирука, — вернув еду на тарелку, положила Анко ладони поверх моей руки, — свадьба — это очень дорого.

Здрасте, приехали! Почему старый Ирука вылезает в самых неожиданных местах даже теперь?!

— Ты передумала выходить за меня замуж?! — наигранно возмутился я, скрывая истинные эмоции.

— Нет! Я не…