Машина бытия - Фрэнк Герберт

– Сейчас руководство колонии придерживается диктаторских, а не демократических методов управления, – сказала Сельма. – Но я подумаю. До скорого.

Дэвид подошел к матери, когда она отключила связь.

– Я все слышал, – сказал он. – Я понял, что у нас ничего не вышло.

Телефон зазвонил прежде, чем она успела ответить. На экране на этот раз появилось лицо Уолтера. Оно было сосредоточенным и жестким.

– Маргарет, я звоню из кабинета доктора Чарльзуорси, – сказал он и тяжело вздохнул. – Почему ты ничего мне не сказала? Я бы тебе объяснил, насколько это глупо!

– Именно поэтому и не сказала! – ответила она.

– Но контрабандой протащить рояль на корабль! Из всего…

– Я думала о Дэви! – вспылила Маргарет.

– Господи, да знаю я! Но…

– Когда врачи сказали, что он может умереть, если останется без…

– Но, Маргарет, этот рояль весит тысячу фунтов!

– Тысячу четыреста восемь фунтов, – хладнокровно поправила она мужа.

– Не будем спорить, дорогая, – сказал он. – Я восхищен твоим присутствием духа… и люблю тебя, но я не могу допустить подрыва общественной солидарности колонии… – Он тряхнул головой. – Даже ради Дэвида.

– Даже если это убьет твоего родного сына? – спросила она.

– Я не желаю убивать своего сына, – сказал он. – Вспомни, я же эколог. Моя задача не убивать, а сохранять жизнь… моя задача заключается в том, чтобы мы все – вместе и по отдельности – остались в живых! И я…

– Папа прав, – сказал Дэвид и встал рядом с Маргарет.

– Я не знал, что и ты здесь, сынок, – смутился Уолтер.

– Все нормально, папа.

– Минутку. – В разговор вмешался Чарльзуорси, подошедший к Уолтеру. – Каким весом пожертвовали люди?

– Зачем вам это знать? – спросила Маргарет. – Чтобы знать, сколько ваших научных игрушек вы еще сможете взять?

– Я хочу знать, насколько вы преуспели в вашем маленьком проекте? – сказал он.

– Нам уступили пятьсот пятьдесят четыре фунта и восемь унций, – сказала она. – Ради нас пошли на жертвы сто шестьдесят человек.

Чарльзуорси сжал губы, задумался.

– Одна треть от требуемой величины, – сказал он. – Таким темпом вы не наберете нужный вес. Если бы у вас был хоть малейший шанс на успех, то я, пожалуй, склонился бы к тому, чтобы разрешить вам перевозку рояля, но вы сами видите, что…

– У меня есть идея, – сказал Дэвид.

Чарльзуорси посмотрел на мальчика.

– У тебя, Дэвид?

– Да, сэр.

– Что же это за идея?

– Сколько весят рама, струны и клавиатура? У вас есть люди на фабрике…

– Ты хочешь сказать, что сможешь довольствоваться только этими частями рояля? – спросил Чарльзуорси.

– Да, сэр. Это будет то же самое и даже лучше. Корни инструмента будут на обеих планетах – часть рояля с Земли, часть с планеты C.

– Будь я проклят, если это не гениальная идея, – воскликнул Чарльзуорси. Он повернулся к Хэтчеллу: – Уолтер, позвони Филу Джексону на фабрику «Стейнуэй». Узнай, сколько весят эти части рояля.

Уолтер исчез с экрана. Все ждали. Наконец вернулся Уолтер и сказал:

– Приблизительно пятьсот шестьдесят два фунта. Я связался и с Гектором Торресом. Он говорит, что сможет изготовить точную копию остальных частей.

Чарльзуорси улыбнулся:

– Значит, все нормально! У меня скоро голова треснет… нам надо бы взять так много других вещей. Но и эта нам нужна – для поднятия морального духа.

– Если будет моральный дух, все остальное приложится, – сказал Уолтер.

Маргарет взяла карандаш и блокнот и быстро посчитала.

Она подняла голову.

– Я сейчас подумаю, что еще мы можем оставить, чтобы уложиться в допустимый вес…

– Сколько вам не хватает? – поинтересовался Чарльзуорси.

Маргарет посмотрела на листок:

– Семь фунтов и восемь унций.

Чарльзуорси облегченно вздохнул:

– Пока я плохо соображаю, позвольте мне сделать еще один широкий жест: мы с миссис Чарльзуорси пожертвуем семь фунтов и восемь унций во имя культурного будущего нашей новой родины.

«Отель “Отдых в пустыне” – азартные игры запрещены».

Сине-белый знак был прибит к двум столбам, подножья которых утопали в порыжевшей на солнце осоке на обочине единственной дороги.

Хэл Ремсен вслух прочел написанное, остановил машину с откидным верхом у подъездной дорожки и взглянул на свою молодую жену, с которой обвенчался всего шесть часов назад. От букетика на платье исходил сильный цветочный аромат. Улыбка оживила его худощавое, смуглое лицо.

Короткие светлые волосы Рут Ремсен растрепались от езды в открытой машине. Взъерошенные волосы, подсвеченные красноватым светом заходящего солнца, придавали ее личику что-то пикантно-кукольное.

– Ну как? – спросил он.

– Хэл, мне не нравится, как выглядит это место, – ответила она, а потом прищурилась. – Оно похоже на тюрьму. Давай поедем дальше.

Она зябко поежилась, глядя мимо мужа на массивное строение, гнездившееся среди песчаных холмов по левую руку от молодоженов. Затененный вход в отель был похож на ловушку в конце подъездной дорожки.

Хэл пожал плечами, усмехнулся. Он вдруг стал похож на озорного мальчишку, который вот-вот признается, что это он стянул печенье из вазочки.

– Хочу тебе кое в чем признаться, – сказал он, – твой муж незаменимый специалист по устранению неполадок в компании «Флауэр Электроникс» в Меридиане…

– Мне все равно не нравится, как выглядит этот отель, – упрямо повторила она. Лицо ее сделалось очень серьезным. – Дорогой, мы же проведем здесь нашу первую брачную ночь.

Он отвернулся от жены и посмотрел на отель.

– Все дело в том, как его освещает солнце, – сказал он. – Окна отсвечивают красным и поэтому похожи на большие, налитые кровью глаза.

Прикусив губу, Рут продолжала неотрывно смотреть на строение, резко выделявшееся на фоне обожженных солнцем холмов. Лучи садившегося солнца, отражаясь от кристаллических песчинок, окрашивали в красноватые тона стекла и металлические рамы окон.

– Ну… – Она осеклась на полуслове.

Хэл тронул машину и свернул на дорожку.

– Скоро стемнеет, – сказал он. – В пустыне не бывает сумерек. Лучше остановимся здесь, пока не поздно.

Он остановил машину в полумраке ворот.

Пожилой портье с морщинистым дубленым лицом, одетый в зеленую форму, подошел к машине справа, спустившись по ступенькам подъезда. Желтый свет, сочившийся из-за двойных дверей входа, четко высвечивал худую, как палка, фигуру портье.