В поисках солнца - Мария Дмитриевна Берестова

Отмести все свои соображения он, впрочем, так и не смог.

Возможные мотивы Тогнара не давали ему покоя. На примере Райтэна он знал, что люди тогнаровской породы склонны терять голову, когда речь шла о защите близких людей. Старший Тогнар, конечно, не производил впечатление человека, который ринулся бы сломя голову убивать угрозу близким — поэтому особой достоверности только что придуманной гипотетической схеме придавали политические мотивы и умелое заметание следов.

«Нет, я просто рогров параноик! — решил, в конце концов, Дерек и, хлопнув себя по коленям, встал. — Тэн прав, всё ньонское на меня ужасно влияет!»

Волевым усилием он заставил себя игнорировать сжимавший сердце страх — он и не смог бы точно назвать причину этого страха — и постановил сам с собой, что замыслы Тогнара его вообще никаким боком не касаются, и уж тем паче они не могут никаким боком относиться к Грэхарду. Просто все эти странные интриги с грядущим избавлением от Михара неудачно наложились на недавний разговор с Илмартом — о дезертирстве — вот фантазия и выдала совершенно абсурдную и неправдоподобную версию.

Следующие три дня он упорно бегал от своих мыслей, а те его столь же упорно догоняли. Стоило ему хоть на минуту отвлечься от интеллектуальной работы, и разум услужливо подсказывал ещё одно соображение в пользу реальности заговора такого рода. Дерек тряс головой, обзывал себя параноидальным болваном и тщетно пытался отвлечься: но тревога всё не отпускала его, и вылилась уже, наконец, в то, что ему даже стали сниться кошмары, в которых в той или иной форме фигурировала смерть Грэхарда.

Не преуспев с призванием своего разума к порядку, Дерек постановил провести исследование, которое поможет ему подтвердить или опровергнуть пришедшую ему в голову схему.

«Тот купец, который заказал подробную карту, — решил он. — Если он как-то связан с Ньоном, то всё совпадает. Если нет — то всё рассыпается. Выясню это и успокоюсь».

…ещё пять дней ему потребовалось, чтобы убедиться в том, что купец этот в ньонские контрабандные делишки замешан с головой.

Открытие это привело Дерека в глубочайшее уныние: он, по правде сказать, предпочитал верить, что обнаружит обратное.

«Положим, — размышлял он, бредя по побережью за границей города, неподалёку от поместья Рийаров, — положим, заговор этот имеет место».

Остановившись на выступающем в море скалистом утёсе, он вслушался в плеск волн. Место это он помнил: когда-то сюда любил ходить ньонский принц Грэхард. Это было целую жизнь — нет, целую вечность, — назад, и казалось странным осознавать, что утёс всё тот же, и вон то дерево — всё то же, и там вон маяк — тот же самый маяк.

«Идиотский заговор, — вынес вердикт Дерек, подбирая с земли камень и со всей силы зашвыривая его в море. — Его служба безопасности размажет их на раз».

Выпинав ещё пару камней с утёса ногой, он побрёл дальше.

На душе было скверно, и он не мог отделаться от подступающей к сердцу паники.

Не без оснований он предполагал, что засаду будет устраивать адмирал Кьерин. Тёртый калач и прожжённый политик, который сто раз отмерит.

«Глупости! — Дерек раздражённо пнул ногой подвернувшийся пень. — Его службу таким не проймёшь!»

Однако, чем дальше он шёл, тем больше убеждался в мысли, что именно в этой своей поездке вглубь Кеса Грэхард будет весьма уязвим, поэтому гипотетическая засада — а тем более, засада, подготовленная старым врагом, который копил ненависть годами, — засада такого рода может и преуспеть.

«Да-да! — продолжал беситься внутри себя Дерек, ведя спор с собственной тревогой. — Конечно, его разведка не заметит, что Кьерин сорвал откуда-то своих людей и потащил их на Кес!»

Аргумент был слабенький, если не сказать — бессильный. Не все люди Кьерина были под наблюдением, да и его пиратские связи не представлялось возможным проконтролировать — не говоря уж о том, что разведка может попросту опоздать с мерами противодействия.

Выбредя на место, где к скалистому побережью подступал куцый лесок, Дерек сел на поваленное недавней бурей дерево и уныло вытянул ноги, запихнув руки в карманы.

Некоторое время он весьма рационально и логично перечислял внутри своей головы причины, по которым вся эта история вообще никак его не касается. Даже если где-то кто-то готовит какое-то покушение на владыку Ньона — он-то, Дерек, тут причём? Сколько их было, тех покушений! Сколько ещё будет! Что ему теперь, подрываться и нестись в Ньон, чтобы денно и нощно охранять владыку от любых невзгод?

«Какой немыслимый бред я навыдумывал! — разозлился Дерек, сгибаясь корпусом к коленям. — Скучно живу!..»

Раздражённо вскочив, он быстрым шагом отправился обратно.

Не пройдя и двух минут, резко остановился и сел прямо на каменистую тропу, опустив лицо на ладони.

— Ну что, в конце концов, я могу сделать?.. — тихо спросил он у самого себя. — Возможно, это просто его судьба!..

На владыку Ньона покушения совершались регулярно. Как можно было понять — все они были безуспешны. Но Грэхард с юности спокойно признавал, что однажды одно из них станет последним.

Он был фаталистом — как и всякий ньонец — и верил в то, что судьба его рано или поздно его настигнет. И просто хотел успеть до этого момента как можно больше дел из тех, что роились в его голове.

Резко встав — перед глазами замелькали чёрные мушки — Дерек снова запихнул руки в карманы, ссутулился и быстрым шагом пошёл дальше.

— У него прекрасная служба безопасности!.. — бормотал он себе под нос, перечисляя и конкретные имена, и качества конкретных людей, в которых был уверен. — Подумаешь!..

Неожиданно остановившись, он обернулся и прокричал в море:

— Только безумец может полагать, что такой план сработает!

Море, конечно, не ответило, а ветер подхватил слова и разбил их о прибрежные скалы.

Тяжело дыша, Дерек смотрел в бьющиеся о камни волны, словно всё же ожидал от них ответа.

Затем крепко-крепко зажмурился и потряс головой.

— Бред! — резюмировал он так тихо, что сам едва услышал, и резко двинулся в дальнейший путь.

Перед глазами у него так и мелькали картинки неожиданной и кровавой схватки, в которой повелитель Ньона был сражён внезапной атакой.

Нет, не повелитель Ньона. Не повелитель Ньона, а Грэхард — старина-Грэхард, угрюмая и мрачная громада с насупленными бровями. Чихающая и замотанная в шарф громада, ворчащая на впихиваемые в его руки кружки с отварами — горько и кисло, мол! Язвительная и хохочущая громада, гоняющая его почём зря по тренировочной площадке своими мечами, и сияющая самым ярким светом в моменты, когда Дереку