Второй шанс для двоих - Игорь Гребенчиков

выдает, наконец, совсем неожиданную фразу. — К любому вопросу, я считаю, нужно подходить творчески. И при любом тезисе поспешный скептицизм, как и уверенность в правоте, мне кажутся дурным тоном. Проведем эксперимент. Допустим, ты говоришь правду. У тебя ведь наверняка есть какие-нибудь доказательства? Миелофон там, какой-нибудь.

Ой, да хоть отбавляй. Одно из этих доказательств у меня как раз в кармане покоится. И как раз-таки это вполне сойдет с натяжкой за миелофон. Я достаю из кармана смарт и протягиваю пионеру. Тот взял его, как мне на секунду показалось, даже с некоторым трепетом.

— Что это? — спрашивает.

— Мобильный телефон, — чутка улыбаюсь я. Трудно объяснить, но в этот момент я словно почувствовал себя каким-то мессией. — Такие в нашей стране только через пару-тройку лет появятся. Хотя нет, даже не такие, о чем это я. Да эры смартфонов еще как до луны пешком. Конкретно эта модель появится в продаже в 2018 году, то есть почти через тридцать лет. А до этого мобильные телефоны совсем иначе выглядели. Сначала были громоздкие, с кнопками, даже в карман не помещались. Потом они становились все компактнее, их стало удобно носить с собой. Потом и кнопки исчезли…

— А как тогда им, получается, пользоваться? — перебивает меня Витя, недоуменно вертя в руках чудо китайской техники.

— Да все просто, — я забираю у него аппарат, включаю экран и захожу в меню вызовов. Сам Витя медленно склонился над экраном, с застывшим на лице довольно странным выражением. — Видишь, на экране появились цифры? На них и надо жать. Телефон работает от соприкосновения пальца с экраном. Там чего-то с электродами связанное, я не очень вдавался в такие подробности, честно говоря.

— Ничего себе… — растерянно прошептал Витя. — Ну, аргумент весомый, признаю. Но…

— Могу показать мои фото и видео из 2021 года, — продолжил я на опережение дальнейших расспросов… — Возможности телефона позволяют их записывать. Но, должен сказать, что выгляжу я на них немного иначе. Видишь ли, мне просто, на самом деле, двадцать семь лет…

— Так, стоп, — решительно поднял руку ошарашенный пионер, при этом все еще украдкой поглядывая на смарт. — Для меня пока хватит и этого… телефона. Я тебе уже и так верю.

— Мы с Дэном уснули взрослыми мужиками в автобусе зимой двадцать первого, — я продолжил говорить, убрав телефон в карман, и внимательно следя за выражением Витиного лица. — А проснулись неделю назад пионерами у ворот «Совенка». Теперь понимаешь, почему я не могу ответить Алисе взаимностью? Я, блин, живу тут, грубо говоря, с мыслью, что меня в любой момент может выкинуть назад в мое время. И зачем, тогда, спрашивается, впадать в безумие, давать себе и ей ложные надежды, если в один прекрасный момент все это может вылететь в трубу?

Витя кивнул, как будто он наконец услышал что-то, что мог понять:

— Да уж, ситуация… неоднозначная, скажем так. А признаться ей, также, как мне, совсем не вариант? Доказать-то свое происхождение у тебя вообще проблем никаких не будет…

— А толку? — развожу руками. — Она не принадлежит моему миру. Нет никаких гарантий, что есть возможность вернуться в XXI век с ней. Только рану разбережу, когда настанет момент.

Пионер нервно прикусил костяшку большого пальца, всем своим видом выражая крайнюю сосредоточенность. Бог его знает, какое масло он там в своей голове гонял, но, судя по некоторой разочарованности в глазах, ни к какому конкретному выводу он не пришел.

— Тогда понятия не имею, что тебе делать, Макс… Разве что только поступить правильно.

Ага, блин, правильно… Знаем мы это болото. Моральная и этическая сторона вопроса — всегда момент очень спорный. Хотя бы потому, что мораль, как известно, для каждого своя. Ты вроде хочешь поступить правильно, но в результате имеешь большие риски наткнуться на гору осуждений. Все потому, что у тех людей просто другая точка зрения. И, безусловно, она имеет право на существование. Только вот насколько эта самая точка зрения верна, если посмотреть на вопрос беспристрастно?

— Понять бы еще, что в моей ситуации правильно, а что нет, — хмыкаю я, также вынимая ноги из воды. Окоченел уже немного.

— Отец как-то мне сказал, что, по большей части, «правильно» — это когда речь идет об общем благе. Но бывают ситуации, когда поступить правильно — это значит поступить так ради одного человека. И не важно, что подумают остальные, — заключил Витя, хлопнув меня по плечу.

— Твой отец, кажется, умный человек, — улыбнулся я.

Тот ничего не ответил, лишь самодовольно кивнул. И мы вновь принялись хорошо молчать. Изо всех сил делая вид, что все нормально. И идет ровно так, как изначально и было запланировано. А еще, смотря на неровно кружащихся вокруг железной дороги чаек, я чувствовал, что огромный камень у меня на душе после этого разговора как будто стал немного легче.

На этот раз молчание нарушил, на удивления для самого себя, я сам. Просто уж больно один вопрос настойчиво на языке вертелся. И то, даже не вопрос, а, скорее, утверждение::

— Как-то ты, Вить, уж слишком спокойно воспринял тот факт, что я из будущего. Даже, знаешь, немного подозрительно.

Тот в ответ только тихо рассмеялся, чем окончательно вогнал меня в ступор.

— Я же тебе говорил, что меня мало чем можно удивить, — подмигивает. — Скажем так, моя жизнь тоже не лишена странностей.

Он сделал паузу. Теперь уже настала моя очередь стать заинтригованным. Немигающим взглядом я уставился на черноволосого пионера. Небо почти полностью затянуло тяжелыми плотными облаками. Казалось, что вот-вот должен заморосить мелкий противный дождичек.

— Ну? — спрашиваю я в каком-то непонятном предвкушении.

— Ой, извини, — будто опомнился Витя. — Задумался. Не знаю просто даже, как это все сказать. Точнее, знать-то знаю, но вот так вываливать, увы, приходится впервые. Хотя, понимаю, что надо. Ты мне доверил свой секрет, выговорился, с моей стороны будет не особо-то и честно не доверить свой… — Он откашлялся, собираясь с силами. — Помнишь, Геннадич в райцентре упоминал егеря, который травит байки про оборотней и вурдалаков?

— Допустим, — осторожно киваю, чувствуя, как по телу начинает бежать легкий холодок.

— Угу… Не сказки это нихрена, — продолжил Витя уже каким-то совсем другим голосом. — Имел честь прошлым летом на собственной шкуре убедиться.

Вновь замолкает, упорно почему-то стараясь отвести глаза в сторону. Я уже вообще ничего не понимаю. Какие еще, к черту, вурдалаки? Типа, он сейчас тонко намекает на то, что эта нечисть в этом мире реальна? Ну, знаете, меня теперь тоже трудно чем-то удивить, если я правильно понимаю мысль.

— В ту ночь мы с Серегой как обычно