Небеса Перна - Энн Маккефри

Грож выругался с непередаваемым презрением; конь под ним нервно приплясывал, словно и его раздражала близость вандалов. Похоже, собравшиеся разделяли мнение Грожа по поводу происходящего: из толпы донеслись гневные крики: «Позор!» Однако Олдайв смотрел на предводителя вандалов со смесью сострадания и упрека в глазах. Во вздохе старого мастера прозвучало искреннее сожаление.

— Да пусть ее истекает кровью, целитель, — предложил кто-то из толпы.

Стоявшие вокруг Олдайва несмешливо повторяли:

Пощадите ее, мастер, избавьте от этого!.. — Целители зашивали раны последние два с половиной столетия, когда в том была необходимость, — со спокойным достоинством сообщил Олдайв предводителю. — В любом случае от потери крови она, похоже, не умрет.

— Вот досада! — немедленно откликнулся кто-то из свидетелей этой сцены.

Олдайв поднял руку, призывая к молчанию, и толпа почтительно смолкла.

— Разрез длинный и неглубокий. Но если кожу не сшить, останется некрасивый шрам. Волосы нужно срезать, чтобы предотвратить инфицирование раны. Холодильный бальзам уменьшит боль. — Он помолчал, потом прибавил суховато: — Холодильная трава росла на Перне задолго до того, как сюда прибыли наши Предки.

Каждая фраза Олдайва вызывала у пленников стон или содрогание. Их предводитель смотрел недоверчиво.

— Дав вам совет и не требуя ничего взамен, я выполнил свои обязанности целителя, — твердо сказал Олдайв. — Согласиться на мое предложение или отвергнуть его — ваше дело.

— Оставьте ее в покое! Пощадите ее! Прочь, Мерзость! — взявшись за руки, принялись скандировать несколько пленников.

Олдайв еле заметно кивнул в знак согласия.

— Тогда ее исцеление зависит только от вас.

Он отвернулся, внешне сохраняя полное спокойствие. Сибелл встал рядом с ним, он был полностью согласен со словами и действиями Олдайва.

В это время из цеха выбежала разъяренная Кейта; за ней следовали другие целители. Судя по выражению их лиц и по тому, как сокрушенно они покачивал головами, увиденное привело их в ужас.

— Они разбили все емкости, которые Морилтон прислал нам в последний раз! — крикнула Кейта, подбоченясь. — А чтобы восстановить наши запасы, понадобятся многие месяцы! Весь склад разнесли вдребезги! Каждый мешок, канистра и бутылка в комнатах ухода за больными были опустошены, а то, что они не сожгли… — Она остановилась; ей пришлось перевести дыхание, прежде чем она смогла продолжить. — Они помочились на то, что не смогли уничтожить!

Прежде чем успел вмешаться Грож, один из холдеров взмахнул своей дубинкой и огрел стоявшего рядом пленника, тот рухнул на колени.

— Нет! — взревел Грож. — Нет!

Толпа всколыхнулась, однако никто больше не пытался напасть на преступников.

— Я лорд-холдер. Я сам буду вершить суд и выберу им кару. Сам определю наказание. И они будут наказаны! — Он направил своего громадного коня вперед. — Ты! — Грож ткнул пальцем в предводителя, который едва не упал, уворачиваясь от копыт коня. — Имя! Холд! Ремесло!

— Заметьте, лорд Грож! Все они — в темно-зеленом, — напряженным голосом проговорила Кейта.

В толпе раздался гневный ропот: это было расценено как новое оскорбление.

Пройдя мимо вандалов, Сибелл пристально рассмотрел их.

— Ни шнуров, означающих ранг, ни цветов холдов.

— Снова вас спрашиваю! — повторил Грож. — Ваши имена? Холды? Ремесла?

Он ждал. И ждала толпа. Впрочем, как и терпение толпы, терпение Грожа сейчас было крайне ограниченно.

Пленники выглядели упрямыми до крайности; никто из них не собирался отвечать.

— Обыщите их! — взмахнул рукой Грож. Добровольцев в толпе нашлось гораздо больше, чем требовалось. — Я сказал, обыскать их, а не раздеть, — прибавил Грож, когда заметил, что к пленникам применяют силу.

— Почему бы и нет? Может, у них от холода языки развяжутся, — предложил какой-то холдер, носивший цвета Форта и шнур подмастерья.

Тут вандалы все-таки заговорили — впрочем, только для того, чтобы возразить против подобного обращения.

— У нас есть права! — крикнул предводитель, которого уже окружили, намереваясь обыскать.

— Вы только что их потеряли, отказавшись отвечать лорду-холдеру! — прорычал один из холдеров, грубо выворачивая карманы предводителя: несколько монет достоинством в четверть марки рассыпались по мерзлой земле.

Внезапно Кейта указала на женщину, чьи рубашка и куртка были распахнуты, так что частично открывали красную, покрытую сыпью грудь.

— Я узнаю ее, — проговорила подмастерье. — Она приходила в наш цех за мазью, чтобы унять зуд.

— Подойди сюда! — велел женщине Грож.

— Ты к ней не притронешься своими мерзкими руками! — крикнул предводитель, пытаясь стряхнуть с себя тех, кто его обыскивал.

— Когда ей нужно было что-нибудь, чтобы унять зуд, мои мерзкие руки ее особо не волновали! — выволакивая женщину из группы, парировала Кейта. — И, глядя на нее сейчас, могу сказать, что она моей мазью даже не воспользовалась. Что ж, надеюсь, ты всю жизнь будешь скрестись и чесаться!

Она выпустила женщину, и та поспешно метнулась к своим спутникам.

— Кейта, — спросил Олдайв, — не могла бы ты точно припомнить, когда она здесь была? Может, она называла свое имя или оставляла какие-то сведения о себе?

Кейта бросилась наверх.

— Несомненно, она успела неплохо осмотреться за время визита, — заметил Сибелл.

Больше ничего особо интересного найдено не было. Грож приказал прекратить обыск, и пленники начали приводить в порядок одежду.

— Их одежда и обувь, — снова заговорил Сибелл, — скажут нам, где их изготовили; на Встрече достаточно ткачей и красильщиков, чтобы это установить.

Внезапно Шарра коротко и зло рассмеялась лающим смехом, указывая на грязь и царапины на башмаках пленников.

— Они одеты не для праздника, верно? Похоже, им пришлось проделать нелегкий путь верхом. Может, их скакуны остались в конюшнях цеха, чтобы, сделав свое дело, они могли быстро скрыться? Может, в их седельных сумках найдется что-нибудь интересное?

Кое-кто из вандалов вздрогнул; заметив это, Шарра снова рассмеялась. Грож громогласно приказал Халигону проверить конюшни. Конюшни находились к востоку от главного входа. Полдюжины холдеров вызвались сопровождать Халигона.

— Тут они и стоят, отец! — крикнул Халигон через пару минут. — Все еще под седлом. И едят так, будто неделю голодали.

— А потом галопом в гавань, чтобы уплыть на корабле?.. — спросил Н’тон.

— Такое уже делали раньше, — заметил Сибелл: его глаза сузились от гнева, лицо стало еще более мрачным.

— Не будешь ли ты так любезен, чтобы проверить гавань форта, предводитель Вейра? — попросил Грож Н’тона.