История одной любви - Лана Невская

С искренним уважением и сердечным приветом

Только твоя Инна.

13 февраля 1949 года

«Если даже когда тебя нет,

А я руки тяну все равно…»

Здравствуй, Боренька!

Вечер. Ты смотришь пьесу. А я сижу и пишу тебе это письмо.

Мои ушли в кино. Я одна. Уютно шумит в углу печь, и под ее ровный тихий шум хочется думать и писать тебе.

Я даже не знаю сейчас, о чем будет это письмо. Мне только хочется поговорить с тобой. Или даже просто помолчать, но для этого надо быть вместе, чтобы чувствовать друг друга.

Сегодня такой чудесный день, хотелось пойти куда-нибудь далеко в парк или просто в поле, только вместе с тобой, одна я не хочу!

Вот мы с тобой сегодня говорили больше двух часов. Такое бывает не часто. Но скажи, для тебя этого было достаточно? Для меня – нет! Я могла бы просидеть так еще несколько часов, лишь бы знать, что на другом конце сидишь ты.

А вообще-то я не представляю, как будет дальше? Сейчас еще стоит холодная погода, дни короткие, и большую часть времени приходится проводить в помещении. Но ведь не далеко то время, когда дни станут длиннее, зацветут и зазеленеют рощи, леса, парки, поля, луга. Как будет тогда? Неужели опять будем сидеть за 250 км друг от друга и скучая только будем мечтать о том, что хорошо бы пойти или поехать куда-нибудь вместе, вместе провести выходной день, вместе сходить куда-нибудь вечером. Я уверена, что целыми днями и вечерами мне придется быть одной, а следовательно – сидеть дома.

Нет, от этих мыслей можно сойти с ума! Уж лучше и не думать.

Ты знаешь, Боря, я завидую твоему доктору, который живет рядом с тобой. А тут, чтобы увидеться, надо двое суток потерять в дороге.

Хоть бы ты в Дрезден переехал, что ли!. А в то же время мне жаль будет, если ты покинешь этот маленький, но любимый нами городок. Ведь так много хорошего связано у нас с ним!

… Ну, что ж, кажется – пора кончать это письмо, полное меланхолии.

Тебе, наверное, надоело читать, да?

Хочется скорее получить от тебя письмо потом получать их часто-часто!

До свидания, родной! Прости за содержание. Привет твоим друзьям от меня, а тебе – от моих родителей.

Желаю тебе всего самого наилучшего. Будь счастлив!

Только твоя Инна.

* * *

15 февраля 1949 года

Инночка, родная, здравствуй!

Я от души рад твоему выздоровлению и тому, что ты завтра уже пойдешь на работу. Но, смотри, кукла, будь осторожней и береги себя. А не выполнить моих пожеланий и предупреждений ты теперь уже не имеешь права, потому что ты МОЯ, хорошая кукла, и этого отрицать не можешь! Хорошо, что я выздоровел вместе с тобой. А, признаться, я уже представлял перемену наших ролей, но постарался эту «Репетицию» отодвинуть на неопределенный срок.

Ну вот, сейчас пришел домой. Слушаю радио, смотрю на тебя и представляю, что ты сейчас сидишь дома, и, может быть, делаешь то же самое, что и я.

Завтра и послезавтра у меня два полных учебных дня, и мне к ним надо еще подготовиться.

Не знаю, бывает ли у тебя так, ответь мне, я буду знать, что это естественно и правильно:

– всегда, при любой работе и в любом окружении ты всегда стоишь рядом со мной,

– среди всех людей мне выделяется твое превосходство;

– в каждом лице я стараюсь найти твое и всегда сказать, что оно лучше всех других;

– что бы ни говорил – всегда хочется произнести твое имя и думать, что ты знаешь и слышишь об этом.

Почему? Ну почему, ответь мне на мой вопрос!

Почему все кажется ненужным и лишним, что не касается тебя и нас с тобой вместе?

Почему мне не хочется ни в ком видеть достойнее тебя, не хочется даже допускать мысли об этом?

Почему дружба бывает так эгоистична, что ни о чем не хочется думать так много и ничего другое не хочется так любить, как ее?

И почему, в то же время, ничто другое так не вдохновляет и не обогащает человека, как она?

Я знаю, что если ты так же думаешь обо мне, как я – о тебе, то ты так же должна думать и о нашей дружбе, и сможешь понять и ответить на мои вопросы.

Почему становится во много раз приятнее и радостнее, когда знаешь, что у тебя все хорошо, благополучно, что ты по-прежнему помнишь обо мне, и тоже всегда желаешь и беспокоишься о том, чтобы у меня все было хорошо?

По-видимому, так бывает всегда, когда в жизни встречаются люди с одинаковыми мыслями о будущем, с одинаковыми желаниями в настоящем, и с одинаковой решимостью жертвовать друг другу все лучшее, высокое и благородное, отдать свои жизни.

Да, я соглашаюсь отбросить слова, которые ты предлагаешь отбросить: «был бы» и сказать, что я счастлив встретить тебя. Я никогда не жалел о своих жизненных ошибках, если они у меня были. Надеюсь, в тебе я не ошибусь, и моя жизнь будет достойным и заслуженным счастьем рядом с тобой.

Прости, Инночка, не скучай, не болей, не нервничай. Береги себя. Помни, что в этих словах больше, чем простое желание и предупреждение.

Привет и самые хорошие пожелания твоим родителям. Будь здорова. Разреши мне после твоего выздоровления крепко обнять тебя и горячо-горячо поцеловать.

До свидания. С искренним приветом и уважением. Твой Борис.

16 февраля 1949 года

Здравствуй, моя хорошая кукла!

Осталось еще полчаса до начала сегодняшних занятий. Хочется поговорить с тобой. Ведь ты сегодня первый день после твоей болезни вышла на работу. Ну, как ты себя чувствуешь, Инночка? Выполняешь ли мои вчерашние пожелания?

Ты, конечно, рада, что вырвалась, наконец, на свободу, и немного забыла про меня…

Я не обижаюсь, знаю, как тебе надоело лежать и думать обо всем, а больше всего – о нас и наших встречах. Ну, ничего, по-моему, они заслуживают того, чтобы о них так много думать, вспоминать, мечтать и любить их вместе с нами и нашими отношениями.

Интересно, что наши встречи всегда скромны и просты, но вместе с тем они бесконечно теплы, ласковы и памятны.

За скромностью их форм так много богатого, интересного и выразительного содержания, что они запоминаются нам не рукопожатиями, не вокзалами и поездками, а всем тем, что они оставляют после себя. И это все, что нам всегда бывает трудно понять и назвать, мы все больше и больше любим, дорожим им и нежно бережем каждый в своем сердце.

Уже много дней прошло после моей поездки к тебе, но она до сих пор остается у меня самым ярким и радостным воспоминанием, хотя она и была несколько омрачена твоей болезнью.