Движущиеся картинки - Терри Пратчетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ведь Голывуд привораживал людей. И толпы их стекались сюда каждодневно. Но люди прибывали сюда вовсе не за тем, чтобы стать конюхами, служанками или плотниками-поденщиками. Они хотели делать картины.
Хотя зачем — сами не знали.
Себя-Режу-Без-Ножа Достаблю было прекрасно известно, что всюду, где появляются два человека и более, тут же объявляется кто-то, кто будет пытаться всучить им подозрительного вида сосиску в тесте.
Теперь, когда Достабль сменил род занятий, возникли другие люди, взявшие на себя эту задачу.
Одним из них был клатчец Нодар Боргль, чей огромный гулкий сарай был не столько рестораном, сколько фабрикой-кухней. Один его конец занимали огромные дымящиеся кастрюли, а все остальное пространство было заставлено столами. И за теми столами…
Виктор был поражен.
…Сидели тролли, люди и гномы. И даже, похоже, несколько эльфов, самых скрытных обитателей Плоского мира. И еще множество других существ, которые, как истово понадеялся Виктор, были просто переодетыми троллями, иначе присутствующим грозили бы немалые беды. Самое поразительное заключалось в том, что все посетители поедали пищу, а не друг друга.
— Вот здесь берешь тарелку, становишься в очередь, а потом платишь, — сказала Джинджер. — Это называется самообслуживание.
— Платишь до того, как поешь? А если тебя накормят какой-нибудь дрянью?
Джинджер мрачно кивнула:
— В этом вся и штука.
Виктор пожал плечами и наклонился к гному за стойкой с обедами.
— Мне бы…
— Рагу, — сказал гном.
— Какое рагу?
— Рагу одно. Потому оно и рагу, — оборвал его гном. — Рагу — это рагу.
— Я хотел спросить — из чего оно?
— Если спрашиваешь, значит, не голоден, — сказала Джинджер. — Два рагу, Фрунткин.
В тарелку Виктора плеснули какого-то бурого месива. Непонятного происхождения куски, вынесенные на поверхность таинственными круговыми токами, вынырнули на мгновение и вновь затонули — хотелось бы надеяться, насовсем.
В кулинарии Боргль придерживался того же направления, что и Достабль.
— Или рагу, или гуляй. — Повар скосил глаз на Виктора. — Полдоллара. За полцены — дешево.
Виктор неохотно заплатил и поискал глазами Джинджер.
— Давай сюда, — махнула рукой Джинджер, садясь за один из длинных столов. — Привет, Громотоп. Как дела, Брекчия? Это Вик. Новенький. Привет, Сниддин, сперва и не заметила.
Виктор с трудом втиснулся между Джинджер и горным троллем, одетым, как ему показалось, в кольчугу, хотя вскоре выяснилось, что это всего лишь голывудская кольчуга, на скорую руку сплетенная из веревки и выкрашенная в серебряный цвет.
Джинджер завела оживленный разговор с двумя гномами — один из них был совсем маленьким, четырехдюймового роста, а другой был облачен в накидку из половины медвежьей шкуры. Виктор почувствовал себя лишним.
Тролль кивнул ему и, морщась, показал на свою тарелку.
— И это называется пемза, — сказал он. — Даже лаву не потрудились срезать. Песка бы хоть побольше положили…
Виктор уставился на тарелку тролля.
— Не знал, что тролли едят камень, — ляпнул он, не подумав.
— А почему нет?
— А вы сами разве не из камня?
— Ну да. А ты сам-то разве не из мяса? Или ты что-то другое ешь?
Виктор посмотрел на свою тарелку.
— Хороший вопрос, — признал он.
— Виктор делает клик у Зильберкита, — обернувшись, сказала Джинджер. — Похоже, они собираются снять трехчастевку.
Все заинтересованно загудели. Виктор осторожно отложил что-то желтое и желеобразное на край тарелки.
— Скажите, — задумчиво произнес он, — когда вы делаете клик, бывает ли у кого-нибудь из вас… слышите вы что-то вроде… чувствуете, что вы…
Он замолчал, подыскивая слова. Все смотрели на него.
— Вы никогда не чувствовали, как будто что-то или кто-то действует через вас? Не знаю, как иначе это выразить.
За столом понимающе переглянулись.
— Энто все Голывуд, — сказал тролль. — Тут так устроено. Творческая… эта… активность бьет ключом.
— Тебя, однако, крепко ударило, — заметила Джинджер.
— Здесь такое случается очень часто, — задумчиво сказал гном в накидке. — Такой уж он, Голывуд. На той неделе мы с ребятами работали в «Сказке о гномах» и вдруг все разом запели. Прямо так, ни с чего. Будто песня нам просто в голову пришла, всем семерым разом. Как вам это нравится?
— И какая песня? — спросила Джинджер.
— А кто ее знает? Мы ее назвали «Песня Хай-хо». В ней только это и есть: «Хай-хо, хай-хо. Хай-хо, хай-хо, хай-хо».
— По-моему, ничем не отличается от прочих ваших песенок, — пророкотал тролль.
На площадку они вернулись в третьем часу. Рукоятор, приподняв заднюю стенку ящика для картинок, чистил маленькой лопаткой внутренности.
Достабль уснул в своем парусиновом кресле, прикрыв лицо носовым платком. Зильберкит бодрствовал.
— Где вы шляетесь? — закричал он.
— Я проголодался, — сказал Виктор.
— Приготовься и дальше голодать, парень, потому что…
Достабль приподнял уголок платка.
— Давайте начинать, а? — пробормотал он.
— Нельзя же допускать, чтобы исполнители диктовали нам…
— Сначала закончи клик, а потом увольняй, — распорядился Достабль.
— Правильно! — Зильберкит погрозил пальцем Виктору и Джинджер. — Больше в этом городе вы работы не найдете!
К вечеру кое-как закончили. Достабль велел привести лошадь и накинулся на рукоятора за то, что тот до сих пор не приспособился перемещать ящик для картинок. Демоны протестующе скулили. Лошадь пришлось поставить прямо напротив ящика, а Виктору предложено было подпрыгивать в седле. Для движущихся картинок сойдет, заявил Достабль.
По окончании клика Зильберкит сразу уволил их, неохотно выдав им напоследок по два доллара.
— Он предупредит остальных алхимиков, — упавшим голосом сказала Джинджер. — Они все заодно.
— Я заметил, что мы получаем только два доллара в день, а тролли — три. Как думаешь, почему? — спросил Виктор.
— Троллей здесь не так много, — объяснила Джинджер. — А хороший рукоятор вообще может получать шесть, а то и семь долларов в день. Но исполнители вроде нас — мелкая сошка.
Она со злостью взглянула на Виктора.
— А у меня так хорошо все шло, — процедила она. — Может, не роскошно, но вполне сносно. И работы хватало. Меня считали надежной. Я начала делать карьеру.