Прежде чем ты уйдешь - Клэр Свотмен

Ужасно хочется пить. Я накидываю на себя рубашку Эда и шлепаю на кухню за стаканом воды. И пока живительная влага льется мне в горло, я пытаюсь понять, что здесь происходит. Я оказалась в другой нормальности – по сравнению с моей новой нормальностью – и теперь не знаю, как это интерпретировать. Почему я проснулась на следующий день, а не дни или месяцы спустя?

Кто знает? Однако у меня впереди еще один день с Эдом, поэтому просто грех жаловаться. Я возвращаюсь в спальню и залезаю в постель. Эд беспокойно ворочается, открывает глаза, щурясь на меня в полутьме.

– Ну, с добрым утром тебя. – Дыхание у него несвежее, но я все равно целую его, и он жадно мне отвечает. Окончательно проснувшись, он дарит мне озорную улыбку. – Итак, прошлой ночью было весело.

Подперев подбородок рукой, я бросаю на Эда ласковый взгляд:

– Да уж, с тобой не соскучишься.

Подложив под спину подушку, Эд садится на кровати ко мне лицом:

– Ну и чем ты хочешь заняться?

– Откуда тебе известно, что я сегодня свободна?

Он пожимает плечами, его губы насмешливо изгибаются.

– От верблюда.

Я пихаю Эда локтем в бок, Эд валится на кровать.

– Ой! Больно же! – стонет он, но я не обращаю внимания.

– Ладно, на самом деле у меня нет на сегодня никаких планов, и я в твоем полном распоряжении.

Эд с улыбкой смотрит на часы. Сейчас 9:30.

– Как тебе идея устроить пикник?

– Ух ты! С удовольствием! – Я хлопаю в ладоши. – Обожаю пикники!

– Прекрасно. Ну что, поедем в парк Клэпхем-Коммон?

– Но я не могу ехать в таком виде, – хмурюсь я. – Не возражаешь, если я сперва заскочу домой переодеться? А может, сходим в Элли-Пэлли?[1]

– Легко. – Его глаза обшаривают мое тело, я чувствую, что краснею. – Хотя я не понимаю, зачем тебе переодеваться? Ты классно смотришься в одной рубашке.

– Спасибо на добром слове, молодой человек. – Я комично хлопаю ресницами, и Эд сжимает меня в объятиях.

– Но сейчас ты никуда не идешь. У нас еще уйма времени. – Его губы щекочут мою шею, покусывают соски – я улетаю.

Я оказываюсь в своей квартире только после полудня, естественно, в сопровождении Эда. Джейн, слава богу, нет дома. Эд ждет меня в гостиной, а я, пока Джейн не вернулась и не начала приставать к Эду с вопросами, поспешно прыгаю в душ и молниеносно одеваюсь.

Через полчаса я готова. Можно отправляться в путь. Я кладу в пакет хлеб, сыр, чипсы, бутылку вина, Эд закидывает пакет на плечо, и мы идем по пропеченным жарким солнцем улочкам в сторону Александра-паласа. Ладонь Эда буквально обжигает мне кожу, но я не отпускаю его руку. Не могу отпустить.

В этот жаркий солнечный воскресный день в Александра-парке полно народу. Синее небо стало белесым от жары, все кругом дышит ленивой негой. Лондонцы, не избалованные летним солнцем, жадно впитывают его лучи, отдельные энтузиасты лениво перебрасываются фрисби или мячом. Откуда-то издалека доносится визг и заливистый смех: это ребята, собравшиеся шумной компанией, поливают друг друга водой из водяных пистолетов. Мы с Эдом с трудом находим местечко в тени и расстилаем на траве полотенца. Пока Эд вынимает из пакета еду, я наслаждаюсь давно забытым видом. Вдали виднеются длинные ряды домов Крауч-Энда; разбавленные зелеными пятнами садов, они тянутся в сторону центра Лондона, а потом их сменяют гигантские небоскребы делового района Канэри-Уорф, тонущего в знойном мареве. От этого грандиозного зрелища у меня буквально захватывает дух.

– Господи, я просто умираю с голода! – Эд засовывает в рот здоровенный кусок хлеба, осыпая полотенце крошками.

– Да уж, умеешь ты произвести впечатление на девушку! – Выразительно закатив глаза, я стряхиваю рассыпанные мелкой дробью хлебные крошки.

– Извини. – Эд, с непрожеванным куском за щекой, похож на хомячка.

Я делаю себе сэндвич с сыром, на такой жаре каждое движение сродни подвигу. Воздух наполнен летними звуками: где-то гудит газонокосилка, лениво жужжит случайно залетевшая оса, слышится гул голосов. Мои глаза спрятаны за солнцезащитными очками, и я осторожно разглядываю Эда. Он успел положить в рот очередной ломоть хлеба и теперь продолжает самозабвенно жевать, усиленно работая челюстями. Волосы прилипли к взмокшему лбу, темные пряди упорно падают на глаза. Кожа в капельках пота, смешанного с кремом для загара, блестит на солнце. Воспользовавшись тем, что Эд сейчас смотрит не на меня, а на каких-то мальчишек, играющих в фрисби, я снова любуюсь его широкими плечами, обтянутыми футболкой с коротким рукавом, сильными, тонкими руками. Затем смущенно опускаю глаза и, стараясь не думать, что там у него под одеждой, разглядываю мускулистые ноги в коротких шортах. Эд внезапно поворачивается ко мне, я поспешно отвожу глаза. Надеюсь, он не заметил моего тайного вожделения. Пусть лучше думает, что я раскраснелась из-за жары.

Эд лежит, приподнявшись на локте, и наблюдает за мной.

– Что? – Я чувствую себя страшно неуютно, мне кажется, будто он видит меня насквозь, читает мои мысли.

– Ничего. Просто наслаждаюсь видом. – Эд с хитрой ухмылкой откидывается на спину, заложив руки за голову.

Я следую его примеру и под тихий шелест листьев пытаюсь найти ответы на мучающие меня вопросы, но понимаю, что это бесполезно. Эд сейчас так близко от меня, что мне хочется к нему прикоснуться. Перекатившись на бок, я кладу голову ему на бедро, Эд ласково перебирает мои волосы. Тело внезапно охватывает дрожь, я чувствую, что сейчас окажусь в сладких объятиях сна, а значит, уже не смогу остановить время. Но мне наплевать, ведь я так счастлива. Даже если это моя последняя минута, проведенная с Эдом, так тому и быть. На меня наваливается безмерная усталость, веки тяжелеют, глаза закрываются, и я не в силах этому помешать.

Я открываю глаза и испытываю неподдельный шок. Я обнаруживаю рядом лицо Эда – черная щетина, растущая из пор на подбородке, похожа на колючки одинокого кактуса в пустыне. Немного отодвинувшись, я разглядываю тоненькие волоски в носу и блестящую от пота кожу. И наконец вижу его лицо целиком: трепещущие во сне черные ресницы, прилипшую ко лбу влажную прядь волос, пухлые полуоткрытые губы, примятую подушкой щеку.

Рядом со мной лежит Эд, и мое сердце переполняется радостью, я сразу вспоминаю нашу последнюю встречу, тот памятный пикник в Александра-парке. Эд здесь, а значит, моя страстная речь о нежелании заводить детей не отпугнула его.

Я так давно не рассматривала лицо Эда – если вообще когда-либо это делала, – что сейчас пытаюсь как можно отчетливее запомнить каждую черточку, чтобы бережно сохранить в памяти.

Эд начинает беспокойно ворочаться под моим настойчивым взглядом. А что, если он проснется раньше, чем я успею сориентироваться? Я поспешно осматриваюсь по сторонам.