Мистер Солнечный Cвет. Первая часть - Ким Ын Сук

Дед Хисона, Ким Пхансо, в день отъезда подарил ему дорогие карманные часы. Чтобы заплатить за них, деду пришлось продать часть своих земель, на которой работали крестьяне. В тот самый день они пришли к дому Ким Пхансо и просили его изменить решение, ведь теперь они лишились не просто дохода, но и пропитания. Однако Пхансо безжалостно выгнал их. Эта картина до сих пор стояла у Хисона перед глазами. Они молили и плакали так громко и так отчаянно, что Хисону было невыносимо на это смотреть. Такова была цена его учебы за границей и подарка деда. Тем не менее Ким Пхансо нисколько не жалел их, но считал, что преподал хороший урок своему внуку.

Он наказал Хисону защищать то, что смог построить сам, и приумножать богатство, даже если для этого придется проливать чьи-то слезы или даже кровь. Пхансо был уверен, что его потомки не должны довольствоваться тем, что есть, и не должны ограничивать себя в желании богатеть дальше. Как стрелки карманных часов, нужно двигаться только вперед.

С того дня часы стали болезненным напоминанием о дедовом напутствии, и каждый раз при взгляде на них Хисона одолевала печаль. Он не хотел жить по завету деда, а потому, казалось, не мог вернуться на родину.

Но это были всего лишь отговорки. На самом деле он боялся ответственности, поэтому тянул время. Он понял, что Эщин видит его слабость.

– Вы словно цветок, – сказал Хисон.

Эщин отвернулась. Она задумалась над словами Хисона.

После того как он ушел, ее чувства стали еще более неопределенными. Разговор с женихом не выходил у нее из головы.

Хисон вернулся в Хансон, но она не знала, когда состоится свадьба. Десять лет, которые она ждала, больше не имели значения, не являлись доказательством ее любви. Все это время она свободно могла заниматься тем, что было для нее важным. Ей казалось, что от мужчины, у которого в руках только цветы, не нужно ждать многого.

Эщин пришла на тренировочную площадку по стрельбе, нацелила ружье и сосредоточилась на мишенях. Она уверенно нажимала на курок, и горшки разбивались с оглушительным треском один за другим. Эщин все еще не могла разобраться в своих чувствах. Она перехватила ствол ружья покрепче, чтобы оно не выскальзывало при отдаче.

«Вы не совсем такая, какой я вас представлял. Вы словно цветок». Ей вспомнились слова Хисона.

Эщин скривила губы:

– Поэтому я и хочу отменить помолвку.

Эщин нажала на спусковой крючок, прицелившись в дальний горшок. Пуля попала точно по мишени.

* * *

Погода такая прекрасная. Она словно цветок, как и вы. Садитесь в цветочный паланкин и приезжайте ко мне.

По возвращении домой Эщин ждали письмо и дорого украшенный паланкин. Его доставила Гвидан, которая работала в гостевом доме «Глори». Эщин удивилась такой настойчивости. Тем более что цветы, которые Хисон подарил при первой встрече, раздражали ее, и она собиралась их выбросить.

Улыбка, больше смахивающая на ухмылку, и отполированные до блеска туфли. Эщин терпеть не могла таких вещей. Но она понимала, что если просто отправит повозку обратно, то Хисон не перестанет ее беспокоить, но будет являться каждый день, поэтому решила принять приглашение.

– Вы что, не можете написать и слова, не используя слово «цветок»?

Сидящий в полупустом кафе и спокойно попивавший кофе Хисон поднял глаза на Эщин.

– Я – человек, который любит красивые, но бесполезные вещи. Мне правда приятно, что вы пришли.

– Почему вы попросили о встрече в подобном месте?

После встречи с Эщин Хисон не хотел избегать женитьбы и во что бы то ни стало желал вернуться в родительский дом. Однако по пути к кафе, что находилось на нижнем этаже гостевого дома, он встретил свою мать, которая, даже не объяснив причину, наказала ему держаться подальше от отчего дома. В тот момент она, казалось, была на грани отчаяния. Хисон, вынужденный жить в «Глори», представлялся себе неприкаянным странником, который не может найти пристанище в этом мире.

Эщин же будто бы построила невидимую стену между ними. Она смотрела на Хисона с нескрываемым недовольством. Увидев, как она хмурится, он улыбнулся. Эта девушка была милой, словно цветок, но совсем непохожей на него.

– Похоже, я совершил очередную ошибку, или я вам просто не нравлюсь.

– Все, чего я хочу, – это отменить помолвку.

– Не стоит торопиться с решением. Тем более что вы мне очень нравитесь.

Неразговорчивая Эщин и Хисон, который во всем казался джентльменом… Он влюбился в эту девушку с первого взгляда и был искренен с ней. Однако Эщин лишь недовольно фыркнула, как будто ей было неприятно слышать все это.

– Значит, теперь я вам нравлюсь? – Прошло десять лет, все изменилось, и Эщин явно дала это понять в их первую встречу. – Сначала я просто ждала. Но через пять лет до меня начали доходить неприятные слухи. Дедушка был очень обеспокоен, а тетя проклинала вас.

– А что же вы?

– Я была разочарована.

Лицо Хисона сделалось серьезным. Он вспомнил, как родители прислали ему телеграмму с просьбой вернуться, как только он приехал в Токио.

– Пусть мы ни разу и не виделись раньше, но слово, данное моей семье, также относится и ко мне. Если мужчина не в силах сдержать слово, данное женщине, то что он вообще может? – продолжила Эщин. На ее лице не было ни злобы, ни отчаяния. Все ее ожидания в отношении этого человека, которого она не видела столько лет, просто исчезли. – Поэтому я забыла о вас. И вместе с тем я надеялась, что вы также позабудете меня.

– Это значит, что вы думали обо мне.

– Я говорю о том, что нам следует забыть друг о друге.

Лицо Хисона стало мягче. Слова Эщин были правильными. Как бы там ни было, именно он нарушил обещание, но, несмотря ни на что, ему хотелось как можно скорее загладить свою вину.

– А как вам такой вариант? Давайте отложим брак. Люди и так меня не жалуют, поэтому весь удар за это решение я возьму на себя.

– Вы… серьезно?

Эщин с подозрением посмотрела на Хисона и спросила, не шутит ли он. Хисон понимал, что у девушки есть все основания не доверять ему.

– Я серьезно. А взамен давайте станем друзьями?

После этих слов недоверие Эщин начало потихоньку исчезать. Она молча смотрела на Хисона. В его предложении не было ничего предосудительного. Хисон о чем-то задумался и погладил свою идеально подстриженную бороду.

– С возвращением, господин. Дать