Изгои Авроры - Евгений Гарцевич

Вождя я обнаружил не сразу. В нелепой для его комплекции и внешнего вида йоговской позе он левитировал над кустами — подогнул ноги под себя, расставил в стороны руки с оттопыренными средними пальцами и, закрыв глаза, бормотал что-то про смерть мирового капитализма. Кристаллы на кустах, над которыми он парил, скукоживались и лопались.

Красный лоб Топора я заметил чуть дальше за третьим рядом кустов. Оттуда же слышались характерные вскрики, вздохи и стоны — их издавала Фифти, хотя саму ее видно не было. Только татуированные руки сдавливали шею Топору так, что красным было уже все лицо. Кто кого насиловал было непонятно, но и по отсутствию реакции Часового и все же радостной тональности криков, стало понятно, что тут такое в порядке вещей. Ну, не мне судить, как психам праздновать победу.

— Вокруг слишком много приона, — произнес Часовой, и его лента предупреждающе ужалила мне запястье: — Не поглощай.

— А эти? — Я кивнул сначала на горячую парочку, потом на Вождя. — Их-то когда отпустит?

— Уже никогда.

Часовой, кажется, и сам уже был под кайфом. Свои щупальца-ленты он теперь выпускал десятками — они раскинулись во все стороны и жадно набросились на кусты. Правда, тут же разочарованно дернулись, наткнувшись на опустошенный участок.

— Не обращай внимания… — пробормотал Часовой. — Наши будут готовы, когда придет время драться…

Следующая часть ангара напоминала приют для бездомных животных. Клетки, клетки и снова клетки. В центре — самая большая, где, скорее всего, и держали гризли. По краям — длинные ряды в три, а кое-где и в четыре яруса. Тут даже на прутья пошло столько мифрила, что можно было бы слепить три десятка мамонтов.

В клетках в основном содержались волки и кабаны. Они не реагировали на нас — лишь тупо таращились осоловелыми взглядами наркоманов. Их несчастный вид приглушил во мне инстинкты монстролова. Я понимал, завали я их сейчас, сразу наберу опыта уровней на десять, а кристаллов на новую машину в реале, но пропало чувство добычи и азарт охотника. Вообще старался не подходить ни к кристаллам, ни клеткам, но все равно меня начинало плющить. Мысли ворочались все ленивее. Я хотел что-то сказать Часовому, но забыл, с чего начал и к чему вел.

Когда мы наконец добрались до пленных аборигенов в дальнем конце подземного зала, стало немного легче. По пути я активировал «кулак обезьяны» и играл с ним на манер йо-йо — это помогало немного стравить прион и сосредоточиться.

Пленников тоже держали в клетках — человек по десять в каждой. Использовали уже не мифрил, а более дешевый металл. При этом пол, потолок и стены вокруг были расписаны незнакомыми мне символами, а также пентаграммами, блокирующими навыки. Стоило наступить на одну из них, как мой йо-йо распался и сердце вендиго со стуком покатилось по полу.

Аборигены, судя по всему, лишь недавно попали в плен. Их тела были покрыты проказой меньше чем наполовину. Хотя, может, самых тяжелых скормили монстрам перед нашим приходом…

Я всматривался в лица, отскакивал от протянутых сквозь решетки грязных рук — не потому, что брезговал, нет. Просто не хотел терять ни минуты, пытаясь отыскать Ксоко.

Она лежала на боку в углу клетки, прижимая неестественно вывернутую руку. Доспехов на ней не было, только рваная накидка. На ноге гноился длинный порез, а волосы на затылке слиплись от крови. Девчонку трясло.

Бедная ты моя сестренка…

Я выломал висячий замок прикладом обреза и подошел к ней, расталкивая аборигенов, которые ринулись мимо меня на выход. Опустился перед ней на колени, чувствуя, как по моим щекам текут слезы. Достал пузырек с эликсиром здоровья, но тут же выронил из-за спешки, расплескав часть.

Ксоко со стоном повернула голову, всмотрелась в меня. Закашлялась и прошептала ссохшимися губами: «Кх, кх… ты так долго?» Я улыбнулся и дал ей выпить то, что осталось в пузырьке. Поднял ее на руки и вынес из клетки, не оборачиваясь на Десятого, возившегося с другими аборигенами, которые сами не могли встать.

Бегом вернувшись к кустам, я уложил Ксоко рядом с кристаллами. Но ей стало только хуже — рана на ноге покрылась черной коркой, вокруг появились новые язвы.

Я мысленно обматерил сам себя. Дебил! Уж что-что, а прион ей сейчас не нужен — она и так напичкана им сверх меры…

Опять подхватив ее, я бросился по коридорам туда, где должен был находиться выход из подземелья. Соображал я плохо — дважды тыкался в закрытые двери, потом свернул в тупик, но в итоге все-таки выскочил в ангар, а потом и на свежий воздух.

И наконец-то получил помощь.

Меня догнала Родригес, полноценный целитель. Она велела мне уложить Ксоко на траву и принялась за дело.

Когда Родригес вправляла руку, Ксоко вскрикнула и даже отключилась на полминуты. А снова открыв глаза, чувствовала себя уже явно лучше. Рана на ноге очистилась и почти затянулась, засохшая корка крови на голове отслоилась, а воспаление там стало спадать.

Я крепко прижал сестренку к себе, шепча извинения. Потом, не глядя, вызвал системное меню спутников и выбрал команду — отослать. Ксоко фыркнула возмущенно, но я был непреклонен. Подманил двух неписей из Первых людей, вывозивших награбленное на трофейном бегемоте. Подсадил девчонку на ящики, пообещав встретится с ней, как только она поправится.

Транспортник скрылся в темноте. Я проводил его взглядом, и, чтобы успокоиться, прошел за ними еще около километра, наслаждаясь ночной прохладой и отсутствием приона. А потом со стороны фермы раздался условный свист Одиннадцатого.

Значит, дождались! Я сделал пару глубоких вдохов, написал сообщения Руслану и Крысе — и побежал назад.

На бегу я услышал звуки нового боя, но потом опять стало тихо. Мне хватило ума не влетать в лощину с шашкой наголо, а притаиться на краю за деревьями. Я заметил Одиннадцатого, который юркнул в ангар. А по улице подходил Танака во главе смешанного отряда (возродившаяся стража и самураи, вырванные с праздника в Динасдане), переступая через тела мертвых неписей из клана Первых людей.

Не считая прионовой эйфории у моих союзников и того факта, что я оказался отрезан от основных сил, все шло по плану. Или уже нет? Как-то много бойцов Танака привел с собой…

Теперь роли поменялись, и ангар штурмовали наши противники. Я подождал, пока они просочились внутрь. На поляне осталось только несколько раненых, которых лечили два мага поддержки. Удостоверившись, что Танака спустился в подземелье, я активировал маскировку, подкрался на расстояние уверенного выстрела и разрядил «оскал квинканы» в спины магов, а потом и в их подопечных.

Фантазия у Первых людей, снабдивших меня боеприпасами с маркировкой «R.I.P.», оказалась такая же нездоровая, как и у сценаристов Эфира. Тут больше подошли бы слова не «покойся с миром», а «раскройся с мясом». Впрочем, я не испытывал сейчас ни сочувствия к врагам, ни моральных терзаний из-за того, что стреляю в спины. Результат был важнее.