Девора - Александр Операй

понимала куда ее занесло. Все стало бледным, кривым. Стены, мебель, пляж, океан. Но никто не кричал в ужасе и не вызывал полицию. Люди в ресторане сидели за столиками как ни в чем не бывало.

Где-то далеко под землей шел поезд метро. Призрачный свет мертвых звезд заливал побережье. Лодки качались. Мачты молчали. Только шорохи, скрипы.

— Что-то случится.

Линдеманн хмыкнула.

— Плевать. Скоро мы отправимся в кругосветку. Настоящее приключение. Вокруг света, подружка. И ничто нас не остановит. Мы свалим отсюда.

Девушка отставила пиво в сторону и положила на стол все свои деньги.

— Мой задаток за место на яхте. Завтра я привезу еще больше.

— Твой отец сейчас в городе?

— Нет.

— Хорошо.

Линдеманн сгребла деньги и спрятала их под футболку.

Девушка спохватилась.

— У меня ничего не осталось, чтобы добраться домой.

Блондинка пожала плечами.

— Ничего. Аарон тебя подвезет.

Она кивнула на парня, который только что вошел в бар-ресторан и оглядывался по сторонам.

— Он наш капитан. Сейчас я вас познакомлю.

Линдеманн заложила пальцы в рот и как следует свистнула.

______________

Аарон высокий и стройный.

Широкие плечи. Сильные руки. Накачанная грудь.

Он не красавец, как в кино или на обложках журналов. Но на него приятно смотреть. Он словно скульптура. Без малейшего изъяна. Глаза ровно посажены, лоб не слишком высокий. Волевой подбородок.

В его внешности присутствует некая грубая мужественность. И он кажется скрытым, недоступным. Девушка чувствовала рядом с ним неудержимую силу, которая могла схватить ее и потянуть за собой.

Он ведет автомобиль спокойно, без лишней суеты. Никаких обгонов и превышения скорости. Машина тяжелая. Она не спорт-кар или какой-нибудь дутый, пластмассовый универсал.

— Это Land Rover Defender 1983 года.

Голос у Аарона низкий с намеком на хрипотцу.

— Больше не выпускают. Он последний такой — с лестничной рамой, всеядным дизелем, неразрезными мостами. И совсем молодой старичок. Четыреста тысяч набегал. Распредвал приводится цепью, мир раздолбится, а эта шутка будет все там же.

Она никогда не интересовалась автомобилями, но слушает внимательно. Аарон говорит увлеченно. Она могла бы полюбить его только за голос. Лежать в темноте. И слушать об устройстве двигателя внутреннего сгорания. О масле в агрегатах трансмиссии и ШРУСах моста.

— Я не люблю быстрой езды. Иначе придется «ловить», постоянно подруливать. Этот пацан для другого. Он для души. Владеют им настоящие мужики. Те, кто на природе живет и вкалывает, работает в поте и грязи.

Он постучал по рулю.

Она улыбнулась. И почувствовала себя дурой.

Аарон ничего такого не говорил. Никаких шуток. Сальностей или подколов. Он все время болтал о внедорожнике. По сути мальчишка, который влюблен в свои игрушки и еще долго не будет замечать того взгляда, которым смотрела на него девушка.

Она захотела рассказать ему что-нибудь важное. Такое же ценное, как для него Land Rover Defender 1983 года.

Пришлось подождать. Но где-то на полпути к маяку парень наконец-то умолк.

И она, набравшись смелости, кинула ему пробный шар:

— В детстве у меня была змея. Ее звали Хатира.

Аарон посмотрел на нее долгим немигающим взглядом и едва не вырулил на встречную полосу. Там никого не было. Но машина вильнула, и девушку кинуло к парню. Она почувствовала его кожу; вдохнула запах.

В глазах потемнело. Берег и океан. Горы и хвойный лес. Все кружилось. Мелькало.

Когда она заговорила, ее голос дрожал:

— Теперь на побережье нет птиц. Все улетели. Хатира ела их яйца. Ничем другим она не питалась. Вскрывала скорлупу, словно консервный нож. По утрам она пряталась в рукаве моего платья. Обвивала руку от кисти до плеча. Холодная. Сонная. Иногда она просыпалась и к шепоту океана присоединялся шуршащий звук трущихся друг о друга чешуек. Так она пела. Потом выглядывала наружу и, убедившись, что на берегу нет птиц, уползала обратно в рукав. Черный ручеек. Моя скользкая ночь, которой нет никакого дела до света дня. Хатира не любила океан. Он слишком мокрый.

Девушка погладила себя по руке.

Там никого не было.

— Ты чего любишь змей?

Этот вопрос застал ее врасплох. Он был глупым. Как диалог в скабрезном романе из тех, что читала Анат.

— Они все ядовитые. Вроде. У моего братана была ручная одна. Типа мы как-то привязали к ней петарду. Так ее разорвало на две равные части. Шесть сантиметров. Два раза. Мы посчитали.

Машина свернула на узкую грунтовую дорогу, ведущую к скалам и дальше на холм к маяку. Аарон нажал на тормоз. Он выключил двигатель и некоторое время просто сидел, глядя вперед на старый дом.

— Тебя когда-нибудь целовали?

Она покачала головой.

Аарон потянулся к ней. Его лицо стало ближе. Оно закрыло собой океан и песок. Словно весь мир исчез. Они остались вдвоем. Еще чуть-чуть и их губы коснутся.

Делать было нечего.

Девушка нащупала ручку двери и вышла из машины, оставив Аарона и его влажные губы двигаться на встречу боковому окну.

Он какое-то время смотрел ей в след. Затем завел двигатель и уехал ни с чем.

Она ни разу не обернулась. И хорошо. А то бы Аарон увидел, как она смеется. Она не хотела обижать его еще больше. Он бы мог пожаловаться Линдеманн, и кто знает, чем бы оно обернулось. Прощай место на яхте? О таком даже страшно подумать.

Девушка пошла через сад к дому.

Трава и цветы захватили каждый клочок плодородной земли. Дикое поле. Россыпь зеленого, синего, желтого, красного. Маргаритки, георгина, лилии, олеандры, пионы. Все живет, тянется к солнцу, наполняет мир красками.

Нет и следа присутствия человека.

Здесь так было всегда. И никогда не изменится.

Анат говорила, что дом на маяке — странное место.

Он находится вне времени. Существует в разных мирах.

Сюда приходят призраки и мертвецы. Ищут способ начать все сначала. В другой Вселенной. Там. Может быть. Они все еще живы.

Девушка никогда в это не верила.

Но сегодня что-то не так.

Она замерла по среди сада и не может сдвинуться с места.

На пороге дома чужак. Он стучит в дверь. Просит впустить. Просит выйти наружу.

Он проделал долгий путь и добрался до края мира.

Он — это смерть.

Судный день.

Бледный. В черных одеждах.

Ему пора на тот свет.

Но зло существует.

Оно живет в этом доме.

И должно умереть.

Глава 8

Вот он.

Апокалипсис.

Среди пепла и пыли.

Ржавчины и мусора.

Сад разрушен и уже никогда не обретет прежнюю форму.

Высохшая трава и цветы оторвались от почвы и валяются под забором, напоминая