Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки» - Владимир Николаевич Снегирев

Он решил не подставляться под возможный гнев — в том случае, если дворцовый переворот провалится. Для этого посвятил 8-страничный текст подготовке к празднованию очередной годовщины Октябрьской революции. Дело-то было в середине октября. И назвал свою статью соответственно — «Навстречу Великому Октябрю».

В ней есть все то, что было положено писать «Правде» в подобных случаях: роль коммунистической партии, заветы Ленина, борьба за мир, нерушимое единство соцлагеря, достижения в области экономики и сельского хозяйства, призывы не успокаиваться на достигнутом… Нет только критики Н. С. Хрущева. Более того, автор статьи даже гладит его по головке следующим пассажем: «Бесспорный вклад в общую работу партии последнего периода внес и т. Н. С. Хрущев. Известны его заслуги в практическом осуществлении политики мира и мирного сосуществования»[37].

Впрочем, Никите Сергеевичу дальше достается ложка дегтя, но опять-таки, как мастерски автор исполняет указание Суслова, не подставляя самого себя. Описывая текущие проблемы сельскохозяйственного производства, он замечает, что отрасли «мешали нескончаемые и часто неаргументированные реорганизации, способные запутать дела». Вот такой легкий камешек в огород Никиты Сергеевича.

И еще в одном месте своей статьи Яковлев позволил себе намек на зарождающийся культ личности Хрущева: «Тот, кто ищет в шумихе замену кропотливой организаторской работы, а в парадных аплодисментах — действительную оценку, горько ошибается. Издавна народ судит по тем или иным деятелям не по словам, а по делам».

Все. Ничего другого из того, что хотел Суслов, автор выдавить из себя не смог. Но ведь, возможно, это и было проявлением «высшего пилотажа» в подобной ситуации? Кто же станет отрицать важность мобилизации коммунистов в преддверии великого праздника? Все обращения к Ленину выверены, употреблены к месту. Призывы смелее критиковать существующие недостатки актуальны всегда. И Леонид Ильич Брежнев — возможный преемник Никиты — тоже упомянут как партийный лидер, «который твердо следует ленинским курсом».

Неизвестна реакция Суслова на это произведение. Сам автор пишет, что статья в «Правде» появилась спустя несколько дней, но от яковлевского оригинала в ней почти ничего не осталось.

Для нас же этот случай интересен вот почему. Он наглядно показывает, каким высоким доверием пользовался Александр Николаевич у Михаила Андреевича Суслова. И чтобы заслужить такое доверие, надо было сильно постараться.

Леонид Брежнев стал третьим руководителем партии, с которым довелось работать А. Н. Яковлеву. Причем он вступил в личный контакт с новым боссом буквально сразу, едва тот получил свои полномочия. Дело в том, что один из помощников Леонида Ильича еще в день пленума, отправившего Хрущева в отставку, попросил заведующего сектором поучаствовать в работе над брежневским выступлением перед космонавтами. С орбиты после успешного выполнения суточного полета вернулись сразу три героя — Комаров, Егоров и Феоктистов. Очередной триумф советской науки и техники!

К тому времени, как я уже говорил, Яковлев прочно зарекомендовал себя в цековских стенах как надежный речеписец, его часто привлекали к подобным заданиям, исходившим из приемных разных секретарей ЦК. Партийные вожди придавали своим выступлениям явно повышенное значение, очень ревниво относились к каждому слову. Хотя, за редчайшим исключением, все эти речи были написаны по единому стандарту и содержали одинаковый набор банальностей. Но у Яковлева из-под пера заклинания в верности идеалам выходили, видимо, получше, чем у других.

Засели в комнате у помощника — А. М. Александрова-Агентова. В будущем мы еще не раз вспомним эту нетипичную для цековских анкет фамилию, поскольку пути Андрея Михайловича и Александра Николаевича многократно пересекутся. Дружбы между ними не было, однако взаимную симпатию они друг к другу испытывали.

Интересны наблюдения, сделанные в те дни Яковлевым в кулуарах ЦК. Узнав о смещении Хрущева и воцарении Брежнева, чиновный народ пришел в страшное возбуждение. Всем было ясно, что новый начальник станет формировать свою команду, что аппарат ждет крупная перетряска. Любыми путями старались напомнить о себе помощникам первого секретаря, всячески костерили Никиту Сергеевича, а кое-кто даже публично объявил себя «жертвой» недавнего вождя.

Когда Александров-Агентов и Яковлев стали работать над речью Брежнева, которую тот должен был произнести в ходе торжественной встречи с героями космоса, в кабинете помощника, не переставая, звонил телефон. Это другие секретари ЦК, узнав о поручении, выказывали желание тоже поучаствовать в составлении приветствия, предлагали свои варианты выступления. Желчный Андрей Михайлович кривился: «Забегали. Боятся за свою карьеру».

С готовым текстом пришли в кабинет нового руководителя партии.

Встретил нас улыбающийся, добродушный с виду человек, наши поздравления принял восторженно. Александров зачитал текст. Брежнев слушал молча, без конца курил, потом сказал, что эта речь — его первое официальное выступление в качестве первого секретаря, он придает ей особое значение. По своему стилю она должна отличаться от «болтливой манеры» Хрущева, содержать новые оценки. Какие именно, он сам не знал, да и мы тоже не очень представляли политическую суть событий и перспективы, связанные с новым октябрьским переворотом[38].

Это было типично для уровня тех партийных руководителей — ставить своим помощникам задачу в столь расплывчатых выражениях: «новые подходы», «принципиальные оценки», «ближе к народу»…

Потому-то и ценились на Старой площади те, кто лишних вопросов не задавал, а умел интуитивно уловить сигналы, исходящие от вождей, угадать то, что им нужно. Иногда это напоминало фокус прохождения по лезвию бритвы.

Перемены, начавшиеся в ЦК, коснулись и отдела, в котором работал Александр Николаевич. Заведующим с должности главного редактора «Известий» пришел Владимир Ильич Степаков. Секретарем ЦК по идеологии еще раньше стал Петр Нилович Демичев. Теперь следовало ориентироваться на них, выполнять указания и капризы этих функционеров, чьи биографии мало отличались от анкетных данных самого Яковлева.

Со Степаковым он, кажется, нашел общий язык, во всяком случае не сохранилось никаких свидетельств об имевшихся между ними разногласиях или крупных спорах. Более того, именно новый зав. отделом вскоре рекомендовал Яковлева на должность своего первого заместителя, и в 1965 году тот эту ступеньку занял, сразу приобретя куда большие возможности влиять на партийно-советскую идеологию.

Владимир Ильич Степаков, советский партийный деятель, дипломат, доктор исторических наук. [ТАСС]

В своих воспоминаниях, опубликованных спустя тридцать лет, Александр Николаевич писал, что уже тогда испытывал чувство неловкости перед своими товарищами, постоянно спрашивал себя: а тем ли делом ему следует заниматься? Но тут сразу возникает вопрос: перед какими товарищами ему было неловко? Вокруг были точно такие же, как он, партийные чиновники — в одинаковых темных костюмах, одинаковых белых рубашках, обутые в одинаковые ботинки фабрики «Скороход», составлявшие одинаковые бумаги и никогда не позволявшие в своем кругу никаких (боже упаси!) крамольных высказываний. И