Ухаживая за Джулией - Мэри Бэлоу

Но нет, он и на этот раз пошел за ней, как делал это всегда. Джулия жила в Примроуз-Парке всю жизнь, и он помнил ее с раннего детства. Всегда существовали бок о бок эта сорвиголова, его постоянное недовольство ею и столь же постоянная потребность быть рядом, опасаясь, что в один прекрасный день она зайдет слишком далеко и попадет в беду. Дэниел и сам не смог бы объяснить эту свою мысль. Это чувство вызывало в нем гнев и ярость. И презрение с ее стороны.

Фредди лежал, растянувшись на, траве, нежась на солнце и прикрыв глаза рукой. Виола и Стелла сидели рядом, что-то обсуждая. Лес и Сьюзен пошли туда, где низкая стена открывала вид на пейзаж по другую сторону реки. Остальные оставались на месте, не беспокоясь, что Джулия может облокотиться на парапет, а тот упадет под тяжестью ее тела, и она разобьется насмерть. Никто не смотрел на дверной проем в башне, после того как стало ясно, что она с Гасси спускается вниз, и не волновался, что она может оступиться, полететь вниз и разбиться.

Все любят Джулию, но ни один из них ни капли не боится за нее, думал он, крепко сжав зубы. Он ненавидел эту девушку и мог бы с радостью задать ей хорошую трепку за то, что она заставляет его так волноваться – опять как и прежде. Как она делала это всегда. Всегда. Если на пути Джулии возникало дерево, она обязательно должна была на него вскарабкаться. Если озеро – она должна была его переплыть. Если лошадь – значит, вскочить на нее и мчаться во весь опор. А если какое-то препятствие – то его нужно было преодолеть.

Но она больше не была ребенком. Даже девушкой. Она стала женщиной. Леди. Граф прервал свои мысли, когда осознал, что начал скрипеть зубами, и зашагал к башне. Они что-то слишком долго спускаются.

Дэниел услышал ее смех гораздо раньше, чем обошел поворот лестницы и увидел молодую пару. Затем он понял, что это был нервный смех. Три ступени представляли собой каменное крошево в свете, падающем на них через узкое окно в башне. Джулия стояла на ступеньке над раскрошившимися камнями, Гасси – под ними, пытаясь уговорить ее преодолеть это препятствие.

– Дотянись до моей руки, Джули, – умолял он. – Я помогу тебе. Доверься мне.

– Я не могу справиться с туфлями, Гасси. Все было нормально, когда мы поднимались наверх. Сейчас же, если я возьму тебя за руку, то упаду на тебя, и мы вместе полетим вниз. Похоже, я останусь здесь навсегда. Вы будете бросать мне пищу. А я превращусь в легенду. – Опять нервный смех.

– Что случилось? – спросил граф, хотя хорошо видел, в чем дело: Джулия застыла от страха, а Гасси не мог уговорить ее сдвинуться с места.

– О Боже, – вновь засмеялась она. – Вот и Дэниел. Я попала в затруднительное положение, вот что случилось. У меня скользят туфли, и я не могу бежать в них по оставшимся пятидесяти или сколько там ступеням. – Снова нервный смешок.

– Дай мне руку, Джули, – произнес Огастус с легким нетерпением в голосе. – Ты же не можешь остаться здесь навеки.

– Я чувствую себя ужасно глупо. Уходи, Дэниел, пожалуйста, – попросила она.

– Сядь на ступеньку позади себя, Джулия, – сказал граф.

– Что? – удивилась она. – Пришло время отдохнуть? Полагаю, это не глупее, чем стоять. – Она села на ступеньку.

– Мне не обойти тебя, Гасси, – произнес граф. – Ступеньки слишком узкие. Расставь как можно шире ноги, но старайся сохранить равновесие?

– Как ты сказал?

– Попытайся, – потребовал граф. – Ты можешь дотянуться и взять Джулию за талию? Ты будешь скользить вниз, Джулия, на попе, опираясь на подошвы ног.

– Я не смогу. – В голосе ее не было уверенности, а смех звучал истерично.

– Гасси будет направлять тебя и крепко держать за талию, – подбодрил ее граф. – Ты проползешь у него между ногами, а я поймаю тебя. Я не пропущу тебя, потому что не собираюсь падать вместе с тобой. Ты в безопасности. Готов, Гасси?

– Господи, и чья это была идея вскарабкаться наверх? Твоя, Гасси? Тебя нужно повесить, утопить и четвертовать. Я не смогу никому смотреть в глаза, когда все будет кончено. Я буду чувствовать себя униженной. Если, конечно, я вернусь целой и невредимой. Но если я утяну вас двоих вниз с собой, никто не узнает, что произошло на самом деле. Я могу предстать мученицей, которая погибла, пытаясь спасти вас обоих.

– Джулия, – попросил граф твердым голосом, – перестань болтать ерунду. Придвинься к ступени, где стоят твои ноги. Подожди, пока Гасси возьмет тебя за талию, затем двигайся, но медленно и осторожно.

– Я выгляжу не очень-то элегантно, да? И все мое платье будет в пыли и кирпиче.

Она продолжала болтать, но делала все, что говорил ей граф, и Огастус тоже молча выполнял его указания и выглядел твердым и надежным, как скала.

Джулия медленно двигалась вниз, пока могла удерживаться локтями на верхней ступени. Но опустив их в щебень, она покатилась так быстро, что Огастус с трудом ее удержал. Он даже вскрикнул от страха.

Граф поймал Джулию за лодыжки, и его руки заскользили по ее ногам вверх к коленям. Платье ее не двигалось так же быстро, как тело. И вот она уже сидит на ступени ниже Огастуса, дрожа и снова хихикая.

– О Боже! О Боже! – повторяла она.

Граф действовал автоматически. Он взял ее за руки, поднял и притянул к себе, опираясь на внешнюю стену башни.

– Теперь все в порядке, Джулия, – произнес он, зарывшись в ее волосы. – Ты в полной безопасности. – И обнял ее.

– Да, – ответила она, прижимаясь лицом к его шейному платку. Она дрожала, ее зубы стучали. Он знал, что некоторое время она не сможет стоять самостоятельно. – Сколько осталось с-ступеней, Д-дэни-ел? Ты считал?

– Тридцать восемь, – ответил граф. – Немного. Хочешь, чтобы я отнес тебя вниз?

– Нет. – Она отвечала почти как всегда – возмущенно-негодующе. – Н-ни в коем с-случае. Я с~спу-щусь сама. Благодарю.

– Подожди несколько минут, – приказал он. – Когда ты вновь будешь крепко стоять на ногах. – Он взглянул на Огастуса.

– Мы, наверное, пробыли здесь целый день, – недовольно проворчал тот. – А ей все шуточки.

Граф вдруг очень обрадовался, что Гасси рядом. Дрожь Джулии заставила его еще острее ощутить прелесть ее нежного, прижатого к нему тела. Его теплоту и мягкость. И облегчение, которое они оба испытали после нескольких минут напряжения и опасности. Ему стало жарко, несмотря на царящую в башне прохладу. Он был искренне рад присутствию Гасси.

– О, – произнесла Джулия, поднимая наконец лицо от шейного платка графа и с укоризной глядя ему в глаза. – Ты, конечно, всем расскажешь об этом? Это так похоже на тебя. На этот раз тебе представилась прекрасная возможность, да? Просто не представляю, как защититься от твоих нападок.

Боже праведный. Ее полные груди вздымались у него на груди. Ему так не хотелось ее отпускать. К тому же она балансировала на узкой части ступени, которую они занимали.