Ближний Восток. Перезагрузка - Семен Багдасаров

На что все это похоже? На хрустальную мечту батьки Махно. В советских фильмах анархистов показывали в несколько извращенном свете — эдакие пьяные матросы-беспредельщики, совершенно неуправляемые. Но нет, анархизм — это глубоко продуманная идеология. Ее прорабатывали многие социальные мыслители, и в частности Абдулла Оджалан, к которому я всегда относился с уважением, в особенности сейчас, когда его идея воплощается на практике. Итак, мы имеем дело со смесью марксизма, коммунистической идеологии и анархизма, которая в конечном счете воплощается не где-нибудь в Европе и даже не в Латинской Америке, где позиции марксистов и коммунистов всегда были сильны, а на Ближнем Востоке!

Провинции, вошедшие в состав Федерации Северной Сирии.

Сейчас идет создание собственной армии Федерации Северной Сирии. То есть то, что раньше было разрозненными отрядами курдских сил самообороны партии «Демократический союз», чеченскими, армянскими, ассирийскими или туркменскими отрядами, становится единой армией. С этой целью вводится воинская повинность для граждан в возрасте от 18 до 30 лет, осуществляется призыв в армию на девять месяцев. Подготовка новобранцев пока возложена на инструкторов из курдских отрядов самообороны, как наиболее опытных, и в случае необходимости, с учетом новых мобилизационных возможностей, численность воинских частей может быть доведена до 120–150 тысяч человек (на момент написания этой книги численность воинских объединений партии «Демократический союз» составляла около 70 тысяч человек).

Сейчас, когда я заканчиваю писать эту книгу, в Сирии идут ожесточенные бои за город Манбидж на западном берегу реки Тигр, возле границы с Турцией. Эту территорию контролирует «Исламское государство», что позволяет использовать ее наряду с Джераблусом и частично районом Аазаза (находящимся в большей степени под контролем «Джебхат ан-Нусра») для получения помощи с территории Турции. Если этим отрядам удастся захватить Манбидж, им откроется дорога на Джераблус и Аазаз. Сколько пройдет времени до этого — месяц, полгода, год, два, — сказать невозможно. Бои идут тяжелейшие.

Отряды «Исламского государства» периодически переходят в контратаку и отбрасывают наступающих от центра города. Однако упорство курдов и их союзников сомнений не вызывает, и можно с большой уверенностью предполагать, что они будут идти до конца.

В этом случае складывается уникальная ситуация. Два кантона — Джазира и Кобани — выходят на Африн, и все три кантона объединяются. Под контролем курдов оказывается почти 90 % (чуть меньше) сирийско-турецкой границы. Иначе говоря, Сирия уже не будет контролировать эту территорию. Предположительно столицей вновь образованного квазигосударства станет город Камышлы, стоящий практически на турецкой границе.

Таким образом на территории Федерации Северной Сирии создается плацдарм, с которого можно сильнейшим образом влиять на ситуацию в соседней Турции и в Ираке.

В Турции проживают народы, абсолютно идентичные тем, что живут на северо-востоке Сирии. Они говорят на одном и том же диалекте курдского языка курманджи, это по сути одни и те же племена и, наконец, самое главное — их фактически представляет одна и та же партия, поскольку, как уже говорилось, партия «Демократический союз» аффилирована с анархо-марксистской Рабочей партией Курдистана.

Иными словами, если возникнет этот плацдарм на территории Сирии, он будет представлять серьезную угрозу для существования как турецкого государства, так и, собственно, сирийского. Поэтому, когда в марте 2016 года было впервые объявлено о создании Федерации Северной Сирии, в некоторых средствах массовой информации появились сообщения о состоявшейся в Алжире тайной встрече представителей Сирии и Турции при посредничестве Ирана.

Категорически против создания Федерации Северной Сирии выступили одновременно правительство Башара Асада, сирийская оппозиция и официальная Турция.

Вот такой пример трогательного объединения в ситуации, которая резко не нравится всем этим сторонам. Потому что о территориальной целостности Сирии и так можно уже не говорить, а территориальная целостность Турции при наличии такого плацдарма становится достаточно проблематичной. Если этот плацдарм не будет ликвидирован, потеря Турцией части своей территории — независимо от успехов Народных сил самообороны, военного крыла Рабочей партии Курдистана, на территории Сирии в ходе боев в городах — становится лишь вопросом времени.

Что я могу сказать по этому поводу. Конечно, я за то, чтобы Сирия была единым государством. И Федерация, кстати, тоже провозглашает именно это — она не заявляет о выходе из состава Сирии, что немаловажно. Об этом много раз говорил лидер партии «Демократический союз» Салих Муслим Мухаммед.

Надо объективно смотреть на ситуацию в Сирии. Возврат к 2011 году невозможен. Это просто фантазии, о которых давно пора забыть. Будущее за федерализацией страны, за созданием единого светского федерального государства. Именно об этом надо думать и на эту перспективу работать.

Я хотел бы напомнить, что во времена, как говорилось в советских учебниках истории, колониального владычества Франции на территории нынешней Сирии и вокруг нее располагалось аж шесть таких квазигосударственных образований — это Великий Ливан (сейчас — просто Ливан), Александретта (сейчас провинция Хатай, которую, к сожалению, в 1930 году французы отдали туркам, несмотря на то что там находится святой град христиан Антиохия), Государство друзов, Государство алавитов, Государство Алеппо и Государство Дамаск. Кстати, представители той самой территории, где сейчас объявили о создании Федерации Северной Сирии, также обращались к колониальным властям Франции — была создана специальная делегация из курдов, ассирийцев и армян, которые просили и им тоже дать некое подобие самоуправления. Однако французы отказались, мотивируя это тем, что не хотят портить отношения с Турцией.

Всем уже предельно ясно, что с процессами, идущими сейчас на территории Сирии, надо что-то делать. Разговоры о создании коалиционного правительства — просто сказка про белого бычка. Это несерьезно. Представители курдов, очень серьезные и уважаемые в общине люди, говорили мне: «Мы за то, чтобы Асад оставался. Он нужен для того, чтобы не рухнуло вообще все. Потому что, если, не дай бог, он уйдет, вместо него никого не будет».

Дело не в том, что Асад какой-то там особо талантливый и способный президент. Нет. Он делает кучу ошибок, на него оказывается определенное влияние. Но он стал неким символом для той достаточно многочисленной части населения, которая его поддерживает. В случае его ухода может рухнуть система обороны от радикальных группировок, и в стране начнется совсем уж неуправляемый хаос. Сейчас еще с кем-то можно договариваться.