Затерянный храм - Том Харпер

— Н-да, прогресс впечатляет, — заметил Грант. — От профессионального объединения кузнецов до местного борделя.

— Ничего удивительного. — Рид подался вперед, позабыв про свой кофе. — Кузнечное дело в Древнем мире считалось одним из самых тайных, открытых лишь посвященным занятий, гораздо более волшебным, чем наука. Горн был не просто местом, где горит огонь и происходит управляемая химическая реакция. Это были врата, место священного таинства, посредством которого простая руда превращалась в самые необходимые для жизни инструменты. И использовать его без надлежащей подготовки было все равно что явиться в церковь и вкусить гостии и вина до того, как они освящены. Существовали ритуалы для подготовки инструментов, для очищения самого кузнеца, для вызывания алхимических сил, подвластных богам. И по мнению древних, одной из самых близких аналогий было производство потомства.

— При помощи молота и кузнечных щипцов?

— Священный союз элементов жизни, образующийся в результате таинства в женском лоне, отражал сплавление меди и олова в тигле. Не забудьте, это был бронзовый век — с железом люди еще не научились работать. Жара, пот, кровь — и, конечно, постоянный риск смерти. По легенде, Гефест женился на Афродите, богине любви, что и стало символом союза. Даже сегодня во многих примитивных культурах кованые железные вещи используются как талисманы для увеличения плодородия.

— Да, в Африке эти идеи тоже в ходу, — сказал Грант. — В Родезии мы видели плавильные печи, украшенные изображениями рожающей женщины.

— Сотворение жизни, — согласился Рид. — Металлические инструменты стали основой развития сельского хозяйства и цивилизаций. Человек, который познал магию работы с металлом, был не просто техником или ремесленником, он был служителем культа, жрецом, который мог общаться с богами. Ничего удивительного, что он окружал себя ритуалами и тайнами.

Глаза Рида были широко открыты, волосы растрепались под морским бризом, и его былая педантичность исчезла без следа. Он словно сам превратился в жреца; его голубые глаза вглядывались в волшебную древность, чтобы поговорить с богами.

— Обворожительно, — сухо заметил Мьюр и закурил. — А про этот чертов метеорит когда?

Рид, похоже, не сразу его услышал. Он вздрогнул, с некоторым удивлением огляделся и пригладил волосы.

— Ну, скорее всего, его сюда и привезли.

— Скорее всего…

— Метеорит должен почти целиком состоять из металла. Куда же еще везти его, как не в святилище кабиров?

Мьюр прищурился:

— Пожалуйста, скажите мне, что это не все.

Рид вытащил носовой платок, развернул его, и внутри обнаружился керамический кусочек треугольной формы. Желтая глазурь потрескалась и местами облетела, но роспись была достаточно хорошо видна. На фоне звезд, окруженные пылающими треугольниками, стояли две мужские фигуры в красном. Один — высокий и с бородой, другой — небольшого роста и чисто выбритый, но каждый держал в одной руке молот, а в другой — чашу. Как Рид и говорил, у каждого между ногами висел огромных размеров пенис.

— Познакомьтесь, братья кабиры, — произнес Рид. — Милейшие ребята.

— Почему они держат чаши? — спросил Грант.

— Наверное, чтобы налить священные дары, хотя в греческой литературе сами кабиры — известные пьяницы. — Рид отдал черепок Марине. — Этот — из пещерного храма в Долине мертвых, но он не минойский. Это микенское изделие, и могу поставить целую кабирскую чашу кларета, что его принесли туда те люди, которые забрали священный метеорит.

— Но кабирский культ распространился по всему Эгейскому морю, — возразила Марина, которая до этого завтракала молча. — И даже далее — на берега Босфора, а оттуда — в Причерноморье. Культ зародился на Лемносе, но это был не единственный центр. Почему бы не вспомнить Самофракию, или Салоники, или Фивы?

Рид отмахнулся:

— Культ распространился намного позже. Мы сейчас по-прежнему обсуждаем предысторию — то, что было примерно за тысячу двести лет до этого или даже раньше. Среди прочих островов в Эгейском море Лемнос был заселен одним из первых. Даже греки не могут точно датировать столь древние события — согласно их записям, остров был населен пеласгами, полумифическим народом, обитавшим здесь до греков. Может быть, микенцами. Кроме того, Пембертон тоже так считал. — Рид открыл дневник на последней странице и указал на цитату из Гомера, записанную Пембертоном. — Это не описание битвы в ходе Троянской войны. Эти строки взяты из песни восемнадцатой, где Гефест в своей кузнице на Лемносе кует новые доспехи для Ахилла. — Рид оглядел собеседников, победно улыбаясь. — Кузницу мы смело можем считать святилищем кабиров.

Мьюр погасил сигарету в остатках кофе и махнул рукой официанту, чтобы тот принес счет.

— А дорога туда обозначена?

— Его будет легко найти. По словам Евстафия Солунского, комментатора Гомера, святилище кабиров располагается рядом с вулканом. — Рид заметил, что Марина смотрит на него с удивлением. — Что такое?

— Мне очень жаль, профессор. — Гранту показалось, что губы Марины изогнулись весьма насмешливо. — На Лемносе нет вулкана.

Рид моргнул пару раз, а Мьюр, собиравшийся чиркнуть спичкой, замер, и спичка зависла над коробком. Гранту пришлось рассудительно спросить:

— А это? — Он кивнул на скалистые выступы, видневшиеся по всему городу. — Они вулканического происхождения.

— Лемнос, без сомнения, остров вулканического происхождения, — не стала спорить Марина.

— Конечно, — сварливо ответил Рид. — Евстафий, Гераклит, все древние комментаторы сходятся на том, что святилище кабиров находится рядом с вулканом.

— Ну, может быть, им следовало сначала посетить остров, прежде чем писать. На Лемносе уже несколько миллионов лет как нет вулканов. Еще до минойцев, — пояснила Марина для Гранта.

— О господи! Неужели ничего не осталось? Кратер там или еще что? — воскликнул Мьюр, бросив на стол несколько монет.

— У нас есть и другой выход. Храм кабиров, кабирион, десять лет назад был найден и раскопан итальянскими археологами. — Марина улыбнулась Риду. — И это было вовсе не у вулкана.

— Замечательно. И как нам туда попасть?

Манеры Мьюра, может, и были грубоваты, но он обладал несомненным талантом хватать проблему и заставлять ее подчиняться. Хотя дело происходило в Страстную пятницу и большинство жителей городка сидели по домам, готовясь к Пасхе, непреклонный Мьюр стучал в двери и кричал в окна. В конце концов, повалившись без сил вокруг доски для игры в триктрак в одной таверне, которая считалась запертой, они нашли то, что искали. Сначала рыбак испугался, увидев четверку странных иностранцев, попросивших у него лодку, потом заподозрил что-то ужасное, но его страхи разогнали банкноты, втиснутые Мьюром ему в руку. Рыбак ухмыльнулся и повел их вниз, к широкому каику, привязанному у пристани. Деревянный корпус покрывали щербины и царапины, а воды внутри лодки было, похоже, ничуть не меньше, чем снаружи.