Ложное божество - rassvet

как я мог так глупо посчитать, что среди них могут быть и нормальные люди. Да там одни лишь «принцессы с принцами» чтоб их. Повезло еще, что согласно правилам академии здесь мы равны по статусу и за мое «ты» меня не накажут».

— Послушай Зигфрид, я хочу отблагодарить тебя за вчерашнее, какой подарок тебе подарить? — выйдя из задумчивости, вопросила Эрис.

— Обычной благодарности от столь прекрасной девушки мне хватит с головой, ничего не нужно, — с улыбкой ответил он, и тут же получил удар в плечо.

— Хватит меня смущать, мы с тобой не так близки, — хмыкнув, отвернулась она, — не хочешь говорить, подарю на свой вкус, пока, — развернувшись на ходу, Эрис вмиг исчезла за ближайшим поворотом.

«Ну, удачи, — проводил он девушку взглядом, — какая же она все-таки симпатичная… Так! Пора в библиотеку, а затем займусь плетением «Песни Жизни». Дел еще невпроворот, а я о девушках думаю. Глупец!»

Глава 10

Дневник Зигфрида. 03.09.1613 года.

Сегодня я более подробно узнал о стране, в которой проживаю. Оказалось Облачная империя гораздо больше, чем я считал раньше, и она условно разделяется аж на двадцать пять административных областей, которыми правят двадцать пять великих домов.

Глава каждого из великих домов носил титул князя и приносил клятву верности действующему императору. При смене монарха клятвы всех князей должны были быть обновлены. При смене человека на посту главы великого дома, княжеский титул не переходил автоматически, лишь с позволения действующего императора и после принесения таковому клятвы, новый глава мог считаться полноценным князем.

Титулы отца распространялись на детей лишь в случае императорской семьи, где прямые родственники императора нарекались великими князьями. Во всех других случаях княжеский титул или любой другой титул приходил лишь по факту занимания той или иной должности, либо по случаю прямой награды от лица монарха.

Из всего вышесказанного лично я понял одно: есть главный выгодоприобретатель в стране, это император, вместе с тем есть его сообщники, так сказать бенефициа́ры поменьше, они непосредственно грабят всех к ним не причастных и часть дохода отдают монарху, а часть оставляют себе. И по факту получается, что если император говорит им повысить приток золота в казну на 10 %, то князья повышают налоги на 20 %, ибо им тоже нужно богатеть, а монарх смотрит на это сквозь пальцы. Со своими то нужно делиться, иначе объединятся да шею свернут.

Как же это все омерзительно, особенно когда учителя на уроках оправдывают всю эту схему, заворачивая ее в пропаганду заботы императора и князей о своей стране. Они прям так о ней заботятся, что кушать не могут и спят плохо.

Не хочу больше ходить на уроки политики и права, ибо это уроки лжи, вранья и сказок.

* * *

Четвертый день занятий оказался непосредственно связан со спецификой магического направления, то бишь учеников нулевого класса разделили на магов стихий и универсалов, отправив каждую группу к специалистам в данных областях.

Как и предполагалось Зигфрид, Клод и Кайл попали на урок к Ксвиму, а остальные ребята из класса были поделены еще на несколько групп и направились к магам их стихийных элементов.

Комната для плетения была расположена в главном тренировочном корпусе и походила на огромный зал, заполненный всяческими причудливыми механизмами. Здесь их было больше полусотни, и каждый являлся узконаправленным тренажером для развития определенного типа плетения.

Сам Ксвим прибывающий здесь в черных как ночь одеждах, в виде костюма тройки, как всегда производил впечатление ожившего трупа, давно забывшего, что такое эмоции.

Стыдно было сказать, но он даже не поздоровался с вошедшими учениками, а просто вручил им два темных шара и приказал начать плетение. Зигфрида же просто отослал в свой кабинет, расположенный здесь же за деревянной дверью. Последний разумеется подчинился, и хоть ему было интересно, как будут тренировать его товарищей, он, переборов любопытство, удалился прочь из зала.

Кабинет, в котором Зигфрид оказался, был столь же неказистым, как и лицо Ксвима, здесь, по сути, не было ничего кроме старого промятого дивана, двух стульев, письменного стола и стопки бумаг в конвертах.

«Займусь плетением «Песни Жизни», — подумал скучающий юноша, сев на стул и закрыв глаза».

Примерно через час, ушедшего в медитативное состояние Зигфрида, потревожил скрип открывающейся двери, в кабинет вошел Ксвим.

— Как там они? — вопросил он у учителя.

— В сравнении с тобой никак, в сравнении с обычными магами у них огромный талант, особенно у Кайла. Но тебя это не должно волновать, я бы на твоем месте больше беспокоился о своей гордыне, — сузив глаза, монотонно изрек мужчина.

— Гордыни? Но у меня нет никакой гордыни? — возмутился парень, искренне не понимая, в чем его упрекают.

— Нет, говоришь, тогда почему ты, находясь один в кабинете, и не боясь попасть на глаза к другим магам, занимаешься плетением с ограничителем? Почувствовал себя вундеркиндом?

— Да о чем вы учитель, каким еще ограничителем? — Зигфрид совсем растерялся.

Видя искреннее недопонимание мальчика, Ксвим смягчился и с неохотой пояснил.

— Я не знаю, зачем ты строишь из себя дурака, но я не верю, что ты этого не заметил. Монета, которую я тебе дал, скрывает твою силу, подавляя ауру мага и снижая ток энергии по сосудам тонкого тела. Плести с ней, все равно что бежать с якорем на спине. Я спрошу еще раз, зачем ты это делаешь, когда нет нужды? — ткнул пальцем в выглядывающую из-под формы Зигфрида на шее веревочку, Ксвим.

Глаза мальчика были похожи на блюдца, а от изумления он даже открыл рот.

— Учитель, почему вы мне сразу прямо об этом не сказали?!

— А смысл, если бегуну к спине привяжут якорь, то он сам это легко заметит, зачем об этом ему говорить?

— Да вы что так и не поняли, я об это сейчас впервые узнал. Я эту монету не снимал больше двух лет, от слова совсем, вы же сами сказали быть как можно осторожней вот я и был.

Ксвим нахмурился.

— Ты что идиот? Как можно было не заметить разницы до и после.

— А с чем мне было сравнивать? Вы дали мне эту монетку на нитке, а затем передали «Песню Жизни» и сказали заниматься только ей. Да было тяжело, но я думал так и должно быть, ведь с ваших слов данная техника сверхсложная. Если бы я в то время попробовал сплести шар света или ручной барьер, тогда, наверное, все бы стало понятно, вот только вы учитель запретили мне заниматься чем-либо кроме плетения этой «Песни Жизни».