Медуза - Джесси Бёртон

какая я есть, – не мифом, не монстром, а восемнадцатилетней девушкой, которая отвратительно готовила рагу из осьминога и любила свою собаку. Мне хотелось, чтобы Персей не боялся любить меня. Я пыталась выкинуть предупреждение Афины из головы. Если бы Персей полюбил меня, я тоже научилась бы любить себя, но Афина боялась этого.

В ту ночь Персей не пришел в мою пещеру, но и не покинул остров. Я еще долго наблюдала за мысом, когда наш вечерний костер потух, а Стено, Эвриала и Аргентус крепко уснули. Я караулила, стоя на краю обрыва с поднятым в руке факелом. Внизу не было никакого движения: я оказалась часовым, которому нечего охранять.

На следующее утро я долго просыпалась, но встала отдохнувшей. Спала на удивление хорошо: никаких снов, только тяжелое забвение, полнейшее истощение. Когда я открыла глаза, солнце стояло уже высоко за входом в пещеру, моих сестер не было видно. Вероятно, они заметили, как я погрузилась в собственные мысли прошлой ночью, и решили оставить меня в покое. Я знала, что Стено не рассказала Эвриале про Персея, иначе Эвриала взорвалась бы от ярости. Сейчас мой секрет был в безопасности, но что-то внутри подсказывало мне, что ненадолго.

Естественно, я оказалась права. Нужно всегда прислушиваться к своей интуиции.

Я умывалась, когда услышала, как Персей шумит у скалы. Вышла посмотреть и увидела, что он надел те самые шлем и сандалии, в руки взял меч и щит. Он возвращался ко мне, вооруженный для битвы. Легче ли любить, если один прекратит свое существование? Легче сохранить фантазию, чем реальность, одетую, чтобы убить тебя.

Я незаметно наблюдала, как Персей шел по вершине утеса. Мой пульс зашкаливал в венах, змеи напряглись. Походка Персея была целеустремленной, голова – опущена: он не хотел видеть ничего, что ассоциировалось бы с этим днем.

Меня парализовало: бежать к нему или от него? Прежде чем я успела принять решение, он внезапно остановился, бросил меч и упал на колени. Персей поднял руки к лицу, а я не могла разглядеть – то ли он делал подношение богам, то ли вытирал слезы. И я никогда не узнаю этого, потому что Персей был слишком далеко от меня.

Наверное, я могла бы убежать – вниз по скрытой тропе, к другой бухте, чтобы спрятаться или уплыть, пока мои сестры не обнаружат меня и не унесут в безопасное место. Но, наблюдая, как Персей тащит этот нелепо большой щит вдоль утеса, поняла, что больше не хочу бежать. Я бежала от себя почти всю свою жизнь. Я понятия не имела, чем все обернется, но я верила, что так будет правильно. Боги связали нас, и, по извращенной логике, именно этого мне и хотелось. Настало время принимать решение. Без страха.

Персей уже подходил к входной арке – он держал перед собой луноподобный щит, поэтому я могла видеть только его ноги. Орадо лаял и прыгал за ним, взволнованный действиями своего хозяина.

Все, о чем я могла думать, – о предостережении Афины: «Горе тому, кто настолько глуп, чтобы взглянуть на тебя». Что бы ни имела в виду богиня, я не хотела навредить Персею. Я не хотела стать причиной его страданий, поэтому я решила спрятаться в пещере.

– Персей, – позвала его я, – просто уходи. Убирайся отсюда! Пожалуйста.

Но он не остановился: я слышала его шаги.

Затем – тишина: Персей стоял у входной арки. Я услышала легкий лязг меча, коснувшегося щита.

– Друзья не лгут друг другу, – сказал Персей. Его голос был сиплым, охрипшим, не похожим на голос героя.

– Я никогда не лгала тебе, – ответила я, – все было правдой – до мельчайших деталей. Ты единственный человек, которому я доверилась.

Тут я снова услышала звук его шагов и, к своему ужасу, поняла, что Персей приближается к моей пещере.

– Персей, уходи, – повторила я. – Это небезопасно. Для нас обоих.

Мои змеи зашевелились – они скручивались, разматывались, извивались, громко шипели и щелкали зубами: их клыки были полностью обнажены.

– Я слышу змей! – воскликнул он. – О боги! Это правда.

– Персей, пожалуйста, – умоляюще произнесла я, – я не монстр. Мои змеи не плохие. У них есть имена – Каллисто, Дафна…

– Мне плевать, как их зовут!

– Персей, – сказала я. Мой голос был тверд как камень. – Если ты причинишь мне вред, это не спасет твою мать.

– Не смей говорить о моей матери, – ответил он. Я слышала, как он приближался. – Я доверял тебе!

– И я доверяла тебе! Но погляди, кто из нас держит меч…

– Подумать только, я рассказывал тебе такие вещи о себе…

– И я благодарна тебе за это, Персей. Ты первый человек в моей жизни, с которым я вела подобные беседы. Не знаю, что сейчас произойдет, но, боюсь, ничем хорошим это не закончится. Ты должен уйти. Прошу тебя, умоляю. Пожалуйста, уходи. Не приближайся.

Но он проигнорировал мою просьбу и углубился в пещеру, волоча свой меч по гравию. Я слышала, как он зацепился о щит и тихо выругался. Я попятилась, но Персей последовал за мной.

– Персей! – закричала я. – Убери свой меч!

– Я не могу уйти без тебя, – сказал он.

– Можешь!

– Где ты? Покажись.

Я пряталась в тени.

– Я не хочу уходить, Персей. Здесь мой дом. А вот ты можешь уйти. Афина прокляла меня, а не тебя.

– Думаешь, я этого хотел? – спросил он.

– Афина навязала мне эту змеиную голову точно так же, как Посейдон навязал себя мне. Так же, как Полидект навязал себя твоей матери. Персей, открой глаза. Я просто хочу жить. Просто хочу быть собой.

– Я же сказал, чтобы ты не упоминала мою мать.

Что-то оборвалось внутри меня.

– Я буду говорить все, что захочу, – ответила я. – А если ты думаешь, что я не стану защищаться, то испытания твоей матери ничему тебя не научили.

Мои змеи начали шипеть еще громче, напрягаясь до самых кончиков хвостов, словно хотели сбежать с моей головы и обвить его.

– Звуки монстра, – произнес Персей.

– Слова одного из них.

– О Аид! – произнес Персей. – Что я сделал?

Казалось, будто он собирается заплакать. Возможно, мне не следовало упоминать его мать: может, если бы я не заговорила о ней, все сложилось бы иначе. Я воззвала к Данае в мольбе о милосердии Персея, и, кажется, он сразу забыл о моей боли, сконцентрировавшись только на своей. Он сделал шаг вперед и с огромным усилием приподнял меч – смерть завибрировала