Пейтон Эмберг - Тама Яновиц

Неужели годы берут свое? Какая несправедливость! Хорошо бы, если бы человек, начиная, положим, с пятидесяти, не старился, а, наоборот, молодел. Тогда в пятьдесят он бы выглядел лишь на сорок, в шестьдесят — на тридцать, в семьдесят — на двадцать, в восемьдесят — на десять, а в глубокой старости походил бы на грудного младенца. Лучше превратиться в младенца, чем попасть в богадельню. Жизнь слишком сурова, но в двадцать лет об этом не думают. Каждый считает, что вечно останется молодым.

Ладно, надо принять горячую ванну, в любом случае, освежиться не помешает: ноги так и гудят. Пейтон разделась, даже не позаботясь о том, чтобы зашторить окна. Ее номер находился на двадцать втором этаже, к тому же был конец рабочего дня, и в здании напротив, в котором размещались лишь офисы, светилось всего несколько окон. Да и что с того, если ее увидят? Пейтон опустилась на стул и провела руками по набухшим соскам.

Пейтон не могла толком понять: то ли ей Барри вообще никогда не нравился, то ли она остыла к нему. Вылечив ей зубы, он знакомства не оборвал и по-прежнему часто звонил, начиная понемногу надоедать.

Но вот однажды, видно, почувствовав, что Пейтон отдаляется от него, Барри приехал в Бостон, даже не позвонив. В китайском ресторане, куда он привез ее на такси, он неожиданно встал со стула и, неловко упав на колени, проговорил, вытянув шею:

— Пейтон, прошу тебя, выходи за меня.

Кто-то хихикнул, но постепенно в ресторане установилась полная тишина. Все взоры обратились на них. Официанты замерли с подносом в руках.

Барри походил на гуся, и Пейтон представила себе, как они идут вперевалку по берегу озера, и Барри-гусь щиплет траву, орудуя красным клювом. Да, лебедем он, видно, не станет, но все же, выйдя за Барри, она сможет покинуть неустроенный птичий двор, населенный одними курами.

Когда Пейтон произнесла «Да», посетители ресторана дружно зааплодировали. Барри полез в карман и вытащил оттуда небольшую коробочку, обитую синим бархатом. В коробочке оказалось золотое кольцо.

— Фамильное, — пояснил он, — мне его подарила бабушка.

Пейтон примерила — велико. Барри успокоил.

— Выстучим, отрихтуем — работа невелика. Будет впору, не беспокойся.

Пейтон, неожиданно для себя, облегченно вздохнула. Как гора с плеч. Неуверенность и сомнения позади. Ей действительно пора замуж. А кто ее возьмет, кроме Барри? В то же время Пейтон была немного разочарована. Объяснение Барри походило на избитую сценку из низкопробного кинофильма с «волнующими» эффектами, способными выбить слезу из легковерной домохозяйки.

— Пейтон, я счастлив, — добавил Барри.

Он достал носовой платок и вытер вспотевший лоб. Видимо, объяснение далось ему нелегко.

Было бы лучше, если бы предложение делали женщины, решила про себя Пейтон. Они лучше владеют собой, у них больше воображения. Они бы не превратили важное событие в жизни каждого человека в нелепый, дурацкий фарс. К тому же женщины более жизнестойки, в случае отказа не стали бы сильно переживать. Утешение бы нашлось: напыщенный идиот! — да он сам меня недостоин.

Пейтон позвонила домой. Узнав невероятную новость, Нелл возгласила:

— Поздравляю тебя! Видно, советы матери пошли тебе впрок, иначе ты бы этого дурня не окрутила.

Позже, когда Барри уехал, Пейтон позвонила отцу, впервые за последние восемь месяцев. Отец сообщил, что еще несколько лет назад положил в банк две тысячи долларов, предназначенные ей в виде свадебного подарка. Пейтон диву далась. Отец помнит о ней!

— Позвоню родителям, — сказал Барри, когда они приехали в Уортингтон.

Нелл не было дома, но она оставила коротенькую записку, составленную из одних восторженных восклицаний.

— Мне выйти? — спросила Пейтон.

— Зачем? — удивился Барри.

— Тебе предстоит тягостный разговор. Твои родители не очень обрадуются, узнав, что ты сделал мне предложение.

— Какая чушь! Да они будут счастливы.

Видно, Барри выдал желаемое за действительное, ибо Грейс, выслушав сына, заговорила так громко и возбужденно, что ее голос донесся до ушей Пейтон, и этот голос не предвещал ничего хорошего.

— Тебе еще рано жениться. Сначала встань хорошенько на ноги… Это ты так считаешь. А откуда взялась эта Пейтон?… Может, и говорил, но я не обратила внимания. Она тебе пара? Что ты знаешь о ней?

— Пейтон очаровательна. Я без ума от нее. Она из хорошей семьи. Правда, ее матушка немного со странностями, но я женюсь не на ней. Нет… Я думал… Нет, она не еврейка… Ты так считаешь? Но… — Барри сникал на глазах.

Пейтон могла бы подойти к Барри, прижаться к нему или просто взять его за руку, чтобы придать ему уверенности в себе, но, подумав, она решила, что вмешиваться не стоит.

Придя к этой мысли, Пейтон пошла в ванную комнату. Ее зеркальная дверь была отворена настежь, и Пейтон потянула за собой ручку. Дверь начала закрываться, являя, как отражение Пейтон пошло обратно, в теперь, казалось, иной, параллельный мир, который стремительно исчезал. «Вернись», — хотела сказать она, но было ли это невысказанное желание обращено к ее зеркальному двойнику или к оставленной ею комнате, что ушла в Зазеркалье, она и сама точно не поняла. Когда Пейтон вернулась, Барри сиял.

— Мои родители приглашают тебя к себе, в Гарвард-сквер, на День благодарения,[12]— радостно сообщил он.

— Ты думаешь, они будут рады видеть меня?

— Да мой отец от тебя в восторге, я ему рассказывал о тебе. А мать… Да ты же прекрасно знаешь — все матери одинаковы, все тревожатся за детей. Так что приезжай без раздумий. Сядешь на поезд, а мы встретим тебя на станции. Договорились?

Пейтон кивнула. До Дня благодарения было еще далеко, но она бы и сейчас с удовольствием напилась, хотя лишнего никогда не позволяла себе.

— Пейтон! — раздался радостный голос Барри.

Помахав рукой, он поспешил ей навстречу, оставив своих родителей у начала платформы.

— Еле дождался тебя, считал дни, — возбужденно проговорил он, поцеловав Пейтон в губы. — Пойдем, я познакомлю тебя с родителями.

Грейс оказалась крупной высокой женщиной с могучими бедрами. На лице ее было написано, что она привыкла повелевать, не терпя возражений и ослушания. Рядом с ней Леонард, и так обделенный ростом, выглядел маленьким и невзрачным. Его рыбьи глаза, спрятанные за роговой оправой очков, казались безжизненными.

— Рада познакомиться с вами, милочка, — слащавым голосом произнесла Грейс, слегка обняв Пейтон за плечи.

Леонард поклонился.

В машине Пейтон расспросили о проведенном в дороге времени, а затем положили, что она будет спать вместе с Белиндой — спальня большая, еще одна кровать поместится без труда.