Пленница пиратов - Энн Херрис

– О, я распаковала сундук, который вы прислали сюда. Эта ваза такая красивая, и я подумала, что она должна стоять в вашей комнате. Я никогда не видела ничего подобного. Откуда она?

– Я полагаю, из Китая. Мы взяли ее с португальского торгового судна. Мне сказали, что португальцы покупают их в Китае и что нигде в мире больше не найти таких красивых ваз. Они большая редкость и считаются бесценными. Эта комната почти пустая. Думаю, с вазой ничего не случится. – Увидев в руках Марибель свое белье, Джастин нахмурился. – Зачем вы взяли эти рубашки?

– Я собиралась постирать их. У меня есть время, и это сущий пустяк по сравнению с тем, что вы сделали для меня.

– Вы испортите руки, – сказал он и, забрав у нее рубашки, бросил их на кровать. – Ими займется Том. Одна из обязанностей юнги – следить за одеждой команды.

– Я чувствую себя такой бесполезной! У всех остальных есть работа.

– Если вам хочется потрудиться, вы можете заняться шитьем. Руки леди не предназначены для черной работы, но я полагаю, шитье вполне допустимо.

– Да, конечно… – Марибель сомневалась. – Мне кажется неправильным, что я ничего не делаю.

Извините, что я распаковала сундук, который вы не собирались трогать.

Она собралась уходить, но Джастин протянул руку и взял ее за запястье. Марибель подняла голову, стараясь сдержать слезы, но он заметил их и провел пальцем по ее щеке.

– Простите меня. Теперь здесь стало гораздо уютней. Марибель, я не хотел вас обидеть. Пока мы остаемся на острове, надо стараться относиться друг к другу добрее. Я понимаю, что есть вещи, которые могут вам не нравиться, но ведь здесь не так уж плохо, верно?

– Нет… – Марибель сморгнула глупые слезы и улыбнулась ему. – Отсюда открывается потрясающий вид на море, и здесь растут красивые цветы. Я должна была спросить разрешения, прежде чем трогать ваши вещи, но мне так хотелось сделать что-то полезное. Здесь совсем не место, чтобы вести праздную жизнь леди.

– Я должен был подумать, что вам нужно какое-то занятие. В следующий раз я куплю шелковой ткани, и вы сможете воспользоваться своими талантами в шитье или что-нибудь вышить.

Марибель отвернулась. Джастин считал, что она ни на что не годится, но в своем доме Марибель делала много полезного. Она помогала Хуаните в буфетной и с шитьем. Вместе они вышивали церковные пелены. Для нее всегда находилась какая-то работа, хотя теперь Марибель видела, что значительную часть своего времени она проводила, гуляя в саду, катаясь верхом или играя на виоле.

Сделала ли она в жизни хоть что-нибудь по-настоящему полезное? Если бы ее муж не умер, она стала бы хозяйкой в его доме, но в доме отца она была никем, просто дочерью женщины, которую он, похоже, ненавидел.

Марибель чувствовала, что с каждым днем растет ее неуверенность. Она не знала, какой прием ждет ее в Англии. Даже если родные матери ее примут, она в лучшем случае останется для них посторонней, потому что на самом деле не является частью их семьи.

Но тогда где ее место? Ответ – нигде. Анна стала своей на этом острове, потому что делала свою работу наравне с другими. Но Марибель была слишком изнеженна для тяжелого физического труда, а значит, никогда не смогла бы стать здесь своей.

Вернувшись в свою комнату, Марибель провела остаток дня, глядя в окно и наблюдая за птицами, порхавшими в ветвях деревьев. Она ничем не могла занять свое время и с тоской думала о вышивке или холсте для рисования, чтобы хоть как-то скоротать часы.

Когда на остров начали спускаться сумерки, она увидела у колодца Анну. Горничная набрала одно ведро и, оставив у колодца другое, понесла полное ведро в дом. Марибель выбежала на улицу и, привязав веревку к другому ведру, начала опускать его вниз, пока не услышала плеск воды. Она уже начала крутить ручку, когда из дома вернулась Анна.

– Госпожа, вы не должны этого делать.

– Меня тошнит от того, что мне постоянно говорят, что я не должна делать, – сердито возразила Марибель. – Мне нечем заняться, кроме того, что глазеть в потолок, в то время как ты надрываешься, таская воду, убирая, стирая мою одежду и готовя еду. С этого дня я буду помогать тебе по дому.

– Капитан Сильвестр сказал, что к вам надо относиться с уважением, поскольку вы леди.

– Капитан Сильвестр мне не отец и не муж! Он не может мной командовать. Я буду делать то, что считаю нужным. Когда я приеду в Англию, я буду вести себя как леди, потому что у меня не останется другого выбора. Но здесь, на острове, мне нужна какая-нибудь работа, иначе я сойду с ума.

– Нет, уж лучше работайте, – сказала Анна и улыбнулась. – Позвольте, я понесу это ведро, поскольку вы наполнили его до краев, и оно слишком тяжелое. А завтра вы можете помочь мне с готовкой.

Марибель окинула взглядом побережье. По всему берегу на равном расстоянии друг от друга горели костры и располагались установленные на козлах столы, сколоченные из грубых досок. На некоторых из них теснились тарелки с едой: хлебом, фруктами и разным мясом, приготовленным в вине и соусах. Марибель уловила аромат жареной свинины и почувствовала, как рот наполнился слюной. Бочки и бурдюки с элем стояли открытыми, и мужчины уже успели крепко выпить.

На других столах лежали товары, выставленные на продажу. Все виды оружия, сапоги, одежда и самые разнообразные безделушки – от дорогих женских заколок и гребней до шелковых мужских бриджей, затем бурдюки с вином и элем, бокалы и горшки для приготовления пищи.

– Это то, что осталось от нашей добычи, – объяснил им с Анной Хиггинс. – Самое ценное кэп уже продал, и позже мы поделим деньги. Остальное может купить каждый, кто пожелает, но с этого много не выручить.

– Это то самое, чем собираетесь торговать вы с Анной?

– Да, вроде того. Но есть и другие вещи, которые здесь в большой цене, например мука, соль, специи и сахар. И в конце нашего следующего путешествия я намереваюсь закупить что-нибудь такое и привезти сюда, – ответил Хиггинс. – Но вы наверняка голодны. Если позволите, я принесу вам еды, леди… и тебе тоже, Анна.

– Я пойду с тобой. – Анна улыбнулась ему. – Я знаю, что любит моя госпожа.

– Вам не придется меня обслуживать. Я пойду с вами и возьму все сама.

Анна изобразила на лице крайнее неодобрение, но не стала даже пытаться ее остановить. Марибель пошла за ними и, взяв оловянную тарелку, двинулась вдоль стола, как делали другие. Она положила себе кусок грубого хлеба и желтого сыра, в нерешительности помедлила над фруктами и в конце концов выбрала персик.

– Вам стоит попробовать молочного поросенка, – произнес мужской голос ей прямо в ухо. Марибель вздрогнула от неожиданности и резко обернулась посмотреть на того, кто это сказал. На этот раз одежда капитана Пайка выглядела чище, и он даже постриг бороду. Но его волосы так и остались сальными, и ничто не могло освежить его смрадного дыхания. У Марибель свело живот от отвращения. – Позвольте, я принесу вам кусочек, Марибель.