Все, что получает победитель - Дарья Всеволодовна Симонова

— У Паны все и разузнаем! Она в курсе всего.

Гуля, как всегда, излучала наивную веру в досягаемость всякой желаемой информации. Пришлось ехать, хотя никакой тяги к передвижениям у Сержа не было. Ему хотелось как раз остановиться и все обдумать. Как ему быть дальше. Сквозь оглушенность потери к нему возвращалась болезненная с непривычки свобода. Он был обязан понять, что произошло с Мартой, но при этом идти по Гулиным тропам — нелепо. А что, если Аптекарь принес на подпись какие-то документы? Но опять же, «госпожа Брахман» серьезными бумагами шуршала в кабинете, сор из избы не выносила… Но всегда есть допуск исключения.

Целебный сквозняк электрички выветрил все лишнее. Всю пафосную чешую, все чванливые иллюзии. Именно теперь Серж остро ощутил, что ярмарка тщеславия закрылась. Осталась только неприкаянность человеческая. Гуля, яркая птица, и временами даже смышленая, как она могла поставить все на кон чьей-то шизоидной прихоти — жить за счет вынашивания и опекунства чужого ребенка, ребенка-проекта без матери и без отца?! Поверить в то, что Лев Ксенофонтович, алчный старец, будет оплачивать этот инфернальный карнавал?! Безбедную жизнь троих доходяг, так и не сумевших найти себе лучшее применение… Ну, быть может, таинственную тетю Пану он не оставит без содержания — она мать его сына и вырастила его дочь от первого брака. Но с чего ему лелеять Шурика и Гулю? Другое дело, что Марте не откажешь в таланте кукловода. Именно Шур с его рабской преданностью — и никто другой! Раб — он ведь может искренне любить господина? Или это всегда двойное дно? Хорошо, назовем это преданностью ущербного человека. Шурик не способен к полноценной мужской жизни — так, как понимает это социум, то бишь пахать и обеспечивать семью. Он прибился к единственно возможной для себя гавани, пускай экзотичной, но здесь он… был счастлив. Он будет скрупулезно выполнять посмертную волю Марты, можете быть покойны, тем более за кусок хлебушка с икрой. А ведь будь этот чудо-ребенок запланирован от него — испугался бы и смылся! В сущности, как и Серж… Он ведь тоже такой — недаром воспринимал Шуриков статус естественно, как явление природы. Просто Серж, если спуститься в грубые материи, более престижный самец. И до поры до времени его ущербы не видны окружающим.

А Гульфия свет Назарбековна? Она-то категорически не желала осознавать себя ущербной!

— Разве ты не чувствовал, что Марта была стихией. Космосом! — надрывалась Гуля.

— Ну да… а вы тогда — пятеро в звездолете! — ухмыльнулся Серж. — А яйцеклетки Брахманов — новый бренд вроде яиц Фаберже. Раз их теперь завещают…

Резиденцию тети Паны было слишком легкомысленно называть дачей. Если ее и сослали в ссылку, то это была ссылка в престижном направлении со всеми удобствами. Место дорогое, а домик, видневшийся из-за забора, викторианским абрисом навевал уютный дух английских детективов. Но гнездышко не распахнуло перед ними ворота, хотя Серж уже ожидал увидеть горничную в белоснежном чепце. Тети Паны не было дома.

— Ох, вот я тетеря! Она же вроде сказала, что будет на кладбище… Идем! Здесь недалеко. Вот с Мартой попрощаешься.

— А что, разве… она здесь… на даче?!

— У них тут семейный участок. Я не хотела тебе говорить заранее. Боялась… вдруг ты не захочешь… вот так, всуе. Или подумаешь, что это ловушка…

Чудеса конспирации! Кладбище действительно оказалось близко, среди соснового леса. Но вдруг Гуля схватила Сержа за запястье и попятилась на боковую дорожку, так, что он чуть было не свалился в свежевырытую яму.

— С ума сошла!

— Тихо, умоляю! По-моему, я увидела того самого человека, который был у Марты в день ее смерти. Вдруг это убийца!

— Аптекарь, что ли?

— Нет! Похоже, я их спутала. У них похожие футболки поло… очень характерные, на рукаве — флаг какого-то государства, я не разбираюсь, какого. Флаг очень простой — в виде несимметричного креста на однотонном фоне. Но ведь у многих на флаге крест — один от другого не отличишь! Вон он, видишь, идет?! Точно! Я его видела, а вовсе не Аптекаря. Помню, открыла дверь, чтобы выставить пакет с мусором, и краем глаза заметила, что кто-то звонит в дверь Марты. Я даже машинально поздоровалась, а он не ответил! Я еще подумала, что это странно, но решила, что он меня не узнал — мы ведь виделись всего несколько раз. Да и кто я для него — всего лишь соседка… Все дело в том, что это был совершенно другой человек, просто похожий — та же седина, худощавость, возраст примерно один… хотя этот вроде моложе…

И Серж рванул за этим таинственным инкогнито, не успев даже понять, чего он от него хочет. Ему чертовски надоело быть пассивным придатком трагедии. Пришла пора наделать глупостей, быть может, даже сесть в тюрьму по папашиным следам. Сколько можно противиться родовой тяге к саморазрушению…

— Стойте! Я Сергей Ярцев, муж Марты Брахман. Вы должны объяснить, что вы делали в ее квартире в день ее смерти! — выпалил он, словно участник детской военной игры «Зарница», словно скаут, рьяно выполняющий задание.

Как ни странно, на лице незнакомца вспыхнула метаморфоза: от мгновенного испуга до… приветливого облегчения.

— Но ведь вы-то мне и нужны! Это ж просто чудо какое-то! Меня зовут Алексей Бестужев. Я у Марты Львовны никогда не был и вообще сам ее не знал. Вы ошиблись. Но ее прекрасно знал мой отец. Он был историк, очень увлеченный, известный в своей области человек. Занимался генеалогией. Хотел писать книгу о дедушке Марты Львовны… ну вы, конечно, в курсе, что ее дед был выдающимся документалистом, одним из родоначальников нашего документального кино?!

— Да, у нее были связи в киношном мире, — настороженно подтвердил Серж.

— Вообще семья очень интересная… Марте Львовне по наследству достались ценнейшие архивы. Она сама ими не занималась, попросила моего отца как специалиста. Он-то согласился с радостью, как фанат своего дела… Но, понимаете, он был так завален работой! Толком у него не дошли руки. Он, конечно, в первых подступах разобрал, — но туда надо было погружаться с головой, вы же понимаете… Перед своим уходом он очень переживал, чтобы архивы не пропали, чтобы я вернул их в вашу семью. Но Марта Львовна все медлила приехать и забрать. И вдруг я узнаю, что она… трагически ушла из жизни. И получается, что наследник — вы…

— Нет, не я! — выпалил Серж, инстинктивно желая откреститься от неизвестно что сулящего слова «наследник». — Еще ведь жив ее отец.

Алексей Бестужев нахмурился, и в глазах