Эви хочет быть нормальной - Холли Борн

– Вот тоже терпеть этого не могу, – поддержала ее Эмбер. – Умом я понимаю, что мне должны нравиться милые мальчики, которые смотрят исключительно этичное порно и никогда тебя не унизят и все в таком духе… И что же? Это ведь совсем не помешало мне влюбиться в того придурка в футбольной форме. Потому что при виде него чресла мои так и вспыхивают!

Услышав словечко «чресла», мы с Лотти покатились со смеху. Я повернулась к подруге:

– У тебя очень счастливый вид. Это радует. Мне прям не терпится познакомиться с ним поближе!

Лотти состроила гримасу.

– Да, идея неплохая, пожалуй. Но для этого еще как-то рановато, тебе не кажется? Да и вообще, давайте поговорим о чем-нибудь другом! Не будем тратить это замечательное время на болтовню о моем парне!

Мрачноватая с виду официантка подошла к нашему столику и забрала пустые тарелки.

– Ну что, расскажи-ка, как идут дела у Джоэла, Гая и их группы?

– Между прочим, ты вновь заговорила о мужчинах, – заметила я, сосредоточенно выуживая чаевые из глубин кошелька.

– Черт! А тест Бехдель не так-то прост, как кажется!

В ТОТ ДЕНЬ МНЕ предстояло обедать одной. Мы с Джейн условились выпить вместе кофе, но она, как всегда, в последний момент все отменила. А Лотти с Эмбер ждала сдача большого проекта по рисованию, и они плотно засели в мастерской. Так что я отправилась в столовую одна и принялась набирать еду, думая о том, как же неловко мне будет обедать без подруг. Очень, очень неловко. Но выбора не было – очень уж я проголодалась.

Я заплатила за обед и оглядела столовую в поисках подходящего столика, не выпуская подноса из рук. Повсюду кучковались студенты, пустых столиков почти не осталось, а это значило, что мне придется примоститься в самом дальнем углу, как по-о-о-олной неудачнице. Паника-паника-паника-паника…

Тут я заметила в углу Оли. Он с ногами сидел на стуле, а в ушах у него были наушники, воткнутые в маленький планшет, лежавший у него на коленях. Я не сумела сдержать улыбки – уж очень меня… умилила эта картина. Я подошла к Оли и поставила поднос напротив него. Он поднял взгляд.

– Привет! – поздоровалась я. – Так уж вышло, что я сегодня одна. Можно я сюда сяду?

Он дернул головой назад, высвобождаясь от наушников, которые тут же упали ему на грудь.

– Вот черт! – тихо ругнулся он и принялся их ловить, но в этот момент планшет соскользнул у него с колен. – Блин!

Я с улыбкой наблюдала за тем, как он торопливо ловит свои вещи и ругается вполголоса. Наконец он указал на пустой стул, стоявший рядом:

– Ну конечно! Это… э-э-э… здорово! Садись! Садись-садись!

Честное слово, ему впору было вручать медаль за робость. Я села за стол. Оли нервно наблюдал за мной своими прекрасными базиликовыми глазами.

– Славный ты столик выбрал, широкий такой! – заметила я.

Он удивленно оглядел стол, точно впервые его видел:

– Ну да… Обычно углы пустуют. Не замечала?

– Только сегодня заметила, – призналась я и откусила кусочек от сэндвича, а прожевав его, поинтересовалась: – А что это ты тут смотришь совсем один?

Оли развернул ко мне экран, и я увидела Джека Николсона в его знаменитом больничном костюме.

– «Пролетая над гнездом кукушки», – сообщил Оли, хотя в этом не было нужды. Я видела этот фильм кучу раз и всегда мысленно сравнивала тамошнюю психушку с той, в которой мне довелось побывать. На мое счастье, за последние годы многое изменилось к лучшему.

– О, да это же классика! – с восторгом одобрила я.

– Хочешь… со мной… посмотреть? – робко предложил он.

Я тут же положила сэндвич:

– А то!

Я придвинула стул ближе к Оли, и он передал мне наушник. От интимности этого момента по коже пробежали мурашки. Мне вдруг подумалось, что делиться наушниками безумно романтично – ведь это, по сути, значит, что ты создаешь свой собственный мир звуков, недоступный другим. Пикантности моменту добавляло и то, что мы почти соприкасались головами – слишком уж коротким был проводок у наушников. Я попыталась сосредоточиться на фильме, но близость Оли не на шутку отвлекала. Он был весь точно оголенный нерв и энергично дергал ногой, от чего экран постоянно дрожал. А еще от него чудесно пахло, что, конечно, только сильнее меня отвлекало. Так мы просидели минут десять, наслаждаясь великолепной игрой Джека Николсона, пока в животе у меня не заурчало. Я выдернула наушник и переключилась на сэндвич.

Оли поставил фильм на паузу:

– Тебе он нравится?

Я отхлебнула колы:

– Да, очень… Вообще люблю фильмы из категории «что такое безумие?».

Само собой, я не стала объяснять почему. Оли одарил меня широкой улыбкой, еще больше подчеркнувшей его шикарные скулы. Казалось, он без всяких слов меня понял.

– Я тоже, тоже! О безумии вообще не так-то много фильмов.

Я улыбнулась ему в ответ:

– Вот-вот. А те, что есть, повествуют только о «впечатляющих» психических заболеваниях вроде шизофрении – или о расстройствах личности, при которых главному герою, например, постоянно хочется заниматься сексом.

– Где, интересно знать, скучные фильмы о тех, кто страдает депрессией и не встает с постели?!

– Вот именно! Вот бы кто-нибудь снял фильм о депрессии с одним-единственным персонажем, который целый час лежит на кровати и смотрит в потолок! Вот это было бы достоверно!

– Ага… – отозвался он и затих.

Я откусила кусочек от сэндвича и начала старательно его жевать. От близости Оли меня всю разморило, а внутри разлилось приятное тепло, так что это было не так-то просто. Хотя его волнение отчасти передавалось и мне. Я все думала, нравлюсь ли ему. На парах я часто ловила на себе его взгляд. Но сейчас он на меня не смотрел. Он сидел потупившись и задумчиво ломал пальцы. Я уже хотела первой нарушить тишину, как он вдруг заговорил.

– Ты когда-нибудь задавалась вопросом, – начал он, – как именно человечество решает, что нормально, а что – нет? В нашем мире царит безумие, оно повсюду, куда ни глянь, но при этом тех, кто не выносит этого хаоса, почему-то зовут сумасшедшими! Еще и кино про них снимают… А что, если эти «безумцы» попросту реагируют на странности нашей вселенной? Разве же думать, будто все в порядке, когда это на самом деле не так, не большее безумие?

Собрав последние крупицы решимости, я придвинула стул ближе к Оли, чтобы показать, что совершенно согласна с его словами. Он по-прежнему не поднимал на меня глаз.

– Знаешь, мне кажется, киношники это учтут и скоро переснимут эту картину, и мы сможем увидеть ее на больших экранах.

Иными словами: прошу, позови меня на свидание, прошу, позови меня на свидание, прошу, позови меня на свидание. Я внимательно вглядывалась в его лицо, но он снова уронил наушники и нагнулся, чтобы их подобрать. А потом посмотрел на меня. И тут между нами что-то случилось. Что-то очень хорошее.