Секрет за секрет - Елена Хантинг

– Послушай, – я осторожно положил ладонь ей на плечо.

Куини дернулась, стараясь сбросить мою руку.

– Не надо! Нечего на меня сейчас смотреть.

– Куини, – с мягкой настойчивостью повторил я, ожидая, когда она повернется. И наконец Куини обернулась.

Я привлек ее к себе и обнял, вдыхая запах ее волос.

– Ты что делаешь? – пробубнила она мне в грудь.

– Я тебя обнимаю.

– Зачем?

– Затем, что тебе, судя по всему, не помешают объятия.

Я чувствовал, как ее оставляет напряжение, и скоро Куини крепко обхватила меня, соединив руки на крестце, и прерывисто вздохнула.

– Что сегодня произошло?

– Ничего, все в порядке.

– Ты можешь мне довериться. – Я мягко взял ее за подбородок и приподнял ее голову. Я никогда еще не видел Куини настолько расстроенной, да и вообще не в духе, не считая вечера нашего знакомства, но даже тогда она была скорее циничной, чем печальной. – Расскажи, что случилось?

По щекам у нее покатились слезы, которые я смахнул.

– Не надо.

– Чего не надо?

Куини отвернулась.

– Телячьих нежностей!

– Эй, – на этот раз я уже не так церемонно повернул ее лицо к себе. – Взгляни на меня!

Ее веки затрепетали, и Куини нехотя взглянула на меня.

– Почему бы тебе не поговорить со мной?

– Потому что от этого во мне рождается желание, чтобы все было по-другому.

В ее ответе и взгляде чувствовалась такая беззащитность, что я поколебался, но Куини была настороженной, сильной и замкнутой (причем одновременно), и единственным способом попасть за возведенную ею стену было взять ее приступом.

– А что «все»? Я же рядом, я тут, так не прогоняй меня, а расскажи, что случилось, чтобы я мог помочь.

Она казалась подавленной, отчаявшейся, испуганной.

– Мне мать позвонила.

– Насколько я понимаю, разговор был неприятным?

Я знал, что мамаша бросила Куини еще младенцем, и отношения так никогда и не наладились.

– Мы редко разговариваем, – Куини опустила голову. – Она живет в Лос-Анджелесе. Она в курсе, что у сборной здесь товарищеский матч и что я работаю у папы. Ну и попыталась выведать, в какой гостинице мы остановились. Типа, навестить захотела, хотя я ее несколько лет не видела. Я ответила, что нам с отцом не до встреч, у нас напряженный график. Ей это не понравилось.

– Она разозлилась?

Куини чуть пожала плечами.

– Не столько разозлилась, сколько взъелась на меня в своем стиле.

– Как это?

Куини вздохнула и опустила взгляд, сосредоточившись где-то на уровне моей груди.

– Она любит повторять, что именно из-за меня у них с папой ничего не получилось. Что, если бы не такая каменюка на шее, у папы была бы блестящая карьера, и они бы жили как люди, а я родилась и все испортила.

– Какие чудовищные слова…

– Она правда так считает. В ее словах есть доля истины – родители ведь из-за меня расстались. Когда мать поняла, что беременна, сроки делать аборт уже вышли. Она хотела отдать меня на удочерение, но папа ее уговорил. Все равно матери из нее не получилось. По-моему, она вскоре убедилась, что впереди только домашняя каторга и никакого веселья, а ей всего девятнадцать, и бросила нас.

Куини, опустив плечи, теребила пальцами мой рукав.

– У нас на редкость токсичные отношения, поэтому я перестала с ней общаться, но она позвонила с незнакомого номера и втянула меня в разговор. Она умеет бить по больному месту, и меня мгновенно швыряет в эмоциональный штопор. Надо было сразу сбросить звонок, а я, балда, некоторое время слушала… В результате пошла и накупила прорву чертового фастфуда – им только и заедать всякие стрессы, сомнения и ненависть к себе.

– Мне очень жаль, что тебе так досталось.

– Это происходит каждый раз, как я с ней разговариваю. Я надеялась – вот придет день, и все станет по-другому, но этого, похоже, можно ждать до бесконечности. Знаешь определение безумия – делать одно и то же в расчете на новый результат? – Куини выдохнула и потрепала меня по груди. – Вот такая я жалкая неудачница.

– Ты вовсе не неудачница, Куини.

– Я работаю у отца секретаршей и живу у него в домике при бассейне. Папа в моем возрасте уже самостоятельно растил четырехлетнюю дочь.

Я заправил прядь волос ей за ухо.

– Это все равно что сравнивать яблоки с апельсинами.

– Я каждый день вижу железно мотивированных и уникально успешных спортсменов. Ты бы на моем месте не почувствовал себя аутсайдером?

– Ты не должна мерить себя по отцу или по игрокам нашей команды. Согласен, это сложно, особенно когда женщина, которой природой положено всемерно тебя поддерживать, поступает как раз наоборот. Но тебе стоит задуматься о том, что сделает тебя счастливой.

– Мне по сердцу не очень-то выгодные занятия.

– Деньги делают жизнь легче, но не могут заменить счастья, Куини.

– Я не хочу быть кому-то обузой, – она пару раз стукнулась лбом мне в грудь. – Прости, я совсем разнюнилась, а у вас завтра первый товарищеский матч…

Будь я к ней более равнодушен, я бы воспользовался предлогом и ушел, но я хотел эту девушку и любые проблемы, которые приложатся к связи с дочерью генерального менеджера сборной. Я приподнял ее лицо.

– Как бы я хотел, чтобы ты увидела себя моими глазами, Куини! Тогда бы ты поняла, как ты прекрасна…

Наши взгляды будто сплавились воедино – ни Куини, ни я не могли опустить глаза. Я отчего-то вспомнил английский в одиннадцатом классе, когда мы изучали Шекспира и героев его пьес, наделенных доминирующими свойствами одного из четырех темпераментов; учительница тогда сравнила физическое влечение с лазерными лучами, вылетающими из глаз влюбленных.

И вдруг все обрело логику и смысл. Всякий раз, как мы с Куини прикасались друг к другу, между нами начинала циркулировать таинственная энергия, и нас властно тянуло друг к другу, лишая возможности устоять. Я почувствовал, что поддаюсь искушению.

– Существует причина, почему я не могу тебя не видеть, даже если нам обоим стало бы проще.

Я нагнулся и припал к ее губам.

– Наверное, ты о моих сногсшибательных минетах?

– Мм, это приятный бонус. – Я воспользовался тем, что ее рот приоткрылся, и проник языком внутрь.

Я безумно устал бороться с влечением, поэтому вместо того, чтобы оставаться в границах, которые мы себе определили, я разом снес их все. И, как всякий раз, когда наши языки взаимно испытывали наши рты, ситуация начала стремительно выходить из-под контроля.