Последние гиганты. Полная история Guns N' Roses - Мик Уолл

Но Aerosmith в последний момент сдали назад. По словам Тима Коллинза, одного из их менеджеров, последней каплей стало то, что Джо Перри рассказал ему, как однажды купил героин у Иззи Стрэдлина. Aerosmith только недавно завязали, и им достаточно было один раз выпить, чтобы снова пойти по наклонной, а они только что достигли долгожданного коммерческого успеха, которого не могли добиться десять лет из-за своих дурных привычек, поэтому Тим не хотел рисковать. Тем временем их альбом «Permanent Vacation», который вышел в конце августа, был достоин стать первым большим хитом со времен расцвета семидесятых, а длительность европейского турне сократили в пользу огромных гастролей по Америке, которые начнутся 16 октября в Нью-Йорке.

Паника. Нивену потребуется еще несколько недель, чтобы найти гастролирующую группу, которой Guns N’ Roses смогут сесть на хвост, а так как их клип не показывали по телевидению, а песни не крутили по радио, и больше нечем было заполнить эфирную пустоту, то он боялся, что, к моменту, когда удастся договориться о выступлениях, альбом уже пойдет на дно. Алан обсудил эту проблему по телефону с Джоном Джексоном в Лондоне. «Джон, в котором сочетались юмор, гениальность и сарказм, заявил: «А почему бы вам тогда не устроить свое турне?» Я ответил: «Если получится, то давай так и сделаем». Джон перезвонил Алану тем же вечером и сказал, что у них может все получиться. Пять площадок в Соединенном Королевстве покрылись афишами. Кроме того, они организовали несколько выступлений в городах Европы, и каждый город тоже утопал в афишах. «Везде был этот чертов крест с черепами. Мы заклеили афишами все города, где выступали. Они выглядели просто потрясающе. И мы сделали это!»

Парням нужно было только одно — еще одна похожая группа, чтобы заполнить площадки. На выручку снова пришел Джон Джексон и предложил Faster Pussycat — удачный выбор, если учесть, что в британской музыкальной прессе их обсуждали с таким же волнением, как и Guns N’ Roses. Нивен рассказывает: «Выходило складно, потому что это всего лишь Faster Pussycat, что мы теряем? За исключением того, что, когда мы приехали в Германию, то стало очевидно, что звукозаписывающая компания считает Уоррена Этну [менеджера группы Faster Pussycat] дерьмовым менеджером. И немцам понадобилась целая вечность, чтобы снизойти до нашего долбаного уровня и что-то предпринять по поводу «Appetite». Это была единственная серьезная проблема в новом смелом плане. «Сколько людей отваживаются на это сейчас? Устроить свое турне по Соединенному Королевству, когда вы продали всего 7 тысяч экземпляров?»

После безразличия, с которым встречали музыкантов в канадских ледовых дворцах, первые концерты в «Markthalle» в Гамбурге и перестроенной деревянной церкви «Paradiso» в Амстердаме вызвали всеобщее волнение и собрали аншлаги. Позднее Стивен Адлер расскажет, что в Амстердаме впервые попробовал героин (это заявление он опровергнет в своей автобиографии, где вспоминает, что первый раз пускал по вене за несколько лет до этого в гостях у бывшего гитариста Fleetwood Mac Боба Уэлша в Лорел Каньон). В любом случае, его рассказ доказывает, что смерть Тодда Крю никак не повлияла на отношение музыкантов к наркотикам: «Мы слонялись по кварталу красных фонарей и изумлялись, что проститутки рекламируют свои услуги, стоя прямо в витринах. Мы остановились у бара, где продают гашиш, заказали что-то из меню и накурились. Когда мы уходили, один голландец узнал нас и позвал на вечеринку. Мы пришли домой к незнакомцу, который жил на одном из каналов. Все было круто, пока Слэш и Иззи не ушли в другую комнату. Я знал, что они делают, и устал в этом не участвовать. Я вошел, а Иззи и Слэш уже под кайфом. Я повернулся к Слэшу и сказал: «Вколи мне». Он затянул мне руку и сделал укол. Когда было вколото полшприца, я уже находился в свободном падении и попросил вынуть его. Об этом вечере я жалею больше всего за всю свою жизнь. Но в тот момент мне было так чертовски хорошо».

Они полетели в Англию, но билеты в Ноттингеме и Манчестере продавались не так быстро. В Манчестере они выступали в концертном зале «Apollo», где балкон закрыли, так как было продано слишком мало билетов, там я с ними и познакомился, как только они сошли со сцены. В гримерке время словно отмотали на 15 лет назад. Ребята были одеты как олдскульные рок-звезды — в шляпах, шарфах и кольцах с черепами — и вели себя так же.

«Эй, мужик, — сказал Стивен, — где мне добыть немного луда?» Ему едва исполнилось двадцать, а он спрашивал о квалуде — самом модном наркотике среди американских любителей концертов начала семидесятых, тяжелом транквилизаторе, под которым падение с лестницы кажется развлечением.

— В Англии не достать квалуд, — ответил я.

— Что?! — воскликнул он. — Ты издеваешься? А что можно достать?

— Метаквалон, — ответил я. — Или красненькие — секобарбитал. Наверное, это ближайшие аналоги.

— Круто, — сказал Стивен. — Так как мне достать красный метаквалон, чувак?

Тут его неспешно перебил Иззи: «Эй, мужик, — протянул он. — Я чувствую запах травы. У кого трава?»

Кто-то передал ему косяк, и он вцепился в него как утопающий. Слэш потащился наверх. Его лицо было почти закрыто высокой шляпой и водопадом кудрявых волос, а в руке была наполовину полная бутылка «Джека Дэниелса».

— Спорим, ты и спишь с этой штукой…

— Конечно, — ответил он. — Я и просыпаюсь с ней. Это единственный способ… — Он помолчал и огляделся. — Справиться с этим.

Когда мы проходили по лестнице, меня представили Акселю. Я видел его только на фотографиях, но в реальности он оказался удивительно маленьким, а худое веснушчатое лицо и вздернутый нос придавали облику уязвимость, которую скрывали огни сцены. Из всей группы Роуз казался самым независимым и взрослым; единственным, кто знал, что он собой представляет и чего хочет достичь. «Я хочу поблагодарить тебя и твой журнал за все, что вы сделали для нашей группы, — сказал он, крепко пожав мне руку. — И хочу сказать, как много это для меня значит, потому что я читаю твое дерьмо, чувак. Я знаю, кто ты. — Он произнес эти слова искренне, низким голосом. Я верил тому, что он говорит. — Ты и в Лондон к нам приедешь?»

Выступление в Лондоне было, пожалуй, самым важным в карьере группы на тот момент. Позже оно войдет в историю как концерт, о котором потом гордо говорят «я там был». Концертный зал «Hammersmith Odeon» (который сейчас называется «Apollo») был важной площадкой столицы — переходным пунктом между клубами и стадионами, там выступали почти все известные рок-группы, и не по одному разу. В зале было 3500 мест, и до аншлага осталось всего 200 билетов, а это означало, что Guns N’ Roses серьезно продвинулись за несколько месяцев. Аксель посвятил песню «Knockin’ on Heaven’s Door» Тодду Крю. Феерический концерт, кульминацией которого стала игра Акселя на бас-гитаре Даффа, в то время как Слэш исполнял вокальную партию, получил огромное количество отзывов. Ребята вернулись в Америку, создав вокруг себя какой-никакой ажиотаж.

На сцене появилась еще одна важная фигура — Дуг Голдстейн, с которым я познакомился тогда же, во время гастролей в Соединенном Королевстве. Дуг, по словам Алана Нивена, вкладывал в дело «много положительной энергии». «На Дуга сразу можно было положиться. Я ему доверял. Он был терпелив и не пытался свалить домой, отсидев рабочий день. Я не просто работал в компании в Лос-Анджелесе. Я выбрал определенный образ жизни, и он в него прекрасно вписался».