Волнолом - Владимир Прягин

Фон Рау честно пересказал разговор, умолчав только про клеймо. Ответил на уточняющие вопросы, попрощался и с облегчением бросил трубку.

Хватит с него на сегодня.

Устал, голова болит – и вообще, его ждут к столу.

Ужин удался. Подали форель, зажаренную на оливковом масле, с гарниром из спаржи. Пожилой слуга разлил по бокалам рислинг из рейнского замка Йоханнисберг; отец Анны не преминул напомнить, что, по легенде, тамошний виноградник велел устроить сам Карл Великий одиннадцать столетий назад. Все пригубили и согласились, что вино в самом деле великолепное – другое такое трудно сыскать, даже если пересечь всю страну от западных границ до восточных, от хребта, за которым прячется Лузитания, до Белой реки.

Потом гостя осторожно расспрашивали о службе в конторе. Каково это – сталкиваться с теми, кто обращает искусство светописи во зло? Наверняка опасно и страшно? Он отшучивался, говорил, что не знает, потому что вовремя сбежал оттуда на кафедру.

Раскрасневшаяся Анна, сидя напротив, улыбалась ему, а ее родители понимающе переглядывались. И Генрих думал, что если в его жизни хоть иногда будут такие вот вечера, то он вполне проживет и без чернильного света. Просто не будет трогать надломленное клеймо и скоро забудет сумасшедшую «фаворитку», которую завтра схватят – ведь генерал и его люди, понятное дело, не дураки, и подготовятся очень тщательно.

Хмель разливался мягкой волной, веселые блики дрожали в винных бокалах. Гость улыбался вместе со всеми и радовался, что его посадили спиной к окну, а значит, он не увидит в отражении брюнетку с янтарным взглядом.

Генрих открыл глаза и несколько секунд лежал неподвижно, пока в памяти восстанавливались события прошедшего дня.

Вчера после ужина он, взглянув на часы, понял, что уже не успевает на поезд. Пришлось скрепя сердце воспользоваться запасным вариантом – служебной квартирой, ключ от которой преподнес генерал.

По нужному адресу Генрих добрался в лучших традициях Железного века – вызвал по телефону таксомотор. Получилось недешево, зато доехали быстро. Дом стоял в переулке – безликий кирпичный улей сравнительно недавней постройки. Поднявшись по лестнице, фон Рау отпер массивную дверь и оглядел доставшиеся владения. Две тесные комнатенки с дешевой мебелью и бледно-желтыми обоями, которые в свете керосиновой лампы смотрелись еще тоскливее.

Комнаты, похоже, пустовали давно и успели основательно выстудиться. К счастью, имелся запас угля, и Генрих сразу затопил цилиндрическую чугунную печь, от которой труба уходила в стену. В народе такие печи прозвали «пушечными» – они и правда напоминали по форме дуло, стоящее вертикально.

Генрих порадовался, что за ужином изрядно налегал на спиртное. Иначе в чужой квартире совсем бы одолела хандра, и мысли о клейме не дали бы заснуть до рассвета. А так – забылся сразу, едва рухнул в постель. Последним ощущением было, что голова превратилась в воздушный шарик, пустой и легкий, и шарик этот поднимается ввысь, а подушка из-под него уплывает. Сравнение показалось таким забавным, что Генрих улыбнулся во сне, а где-то рядом засмеялась то ли зеленоглазка, то ли хитрая Сельма, то ли травница из домика у развилки…

Утро выдалось знобким и неприветливым. Хорошо хоть в квартире имелся водопровод – умывшись, постоялец вернул себе способность соображать. Оделся, сел в потертое кресло и стал думать, что делать дальше.

В дверь постучали.

Генрих, вяло удивившись, прошел в прихожую. На пороге обнаружился Кольберг.

– Доброе утро, герр фон Рау.

– Здравствуйте. Что-то случилось?

Фон Рау не стал интересоваться, как люди из конторы его нашли. Просто догадались, не дозвонившись домой? Или следили? Ему было решительно все равно. Вот если бы сейчас Кольберг, проявив свой талант ищейки, помог обнаружить в квартире чай или кофе, Генрих сразу проникся бы уважением.

– Благодаря информации, которую вы вчера предоставили, – сказал гость, – мы вышли на след предполагаемой злоумышленницы.

– Она арестована?

– Еще нет. Мы как раз собираемся это сделать. Герр генерал счел, что ваше присутствие может оказаться полезным.

– В самом деле? – озадачился Генрих. – Впрочем, почему бы и нет.

Он оделся и спустился вслед за Кольбергом по лестнице, затем они сели в поджидавший локомобиль. Пару минут Генрих отрешенно смотрел в окно, потом спросил:

– Почему вы ее не схватили сразу, как только узнали имя? Зачем ждали до утра?

– Ее непросто было найти. Световой профиль за эти годы изменился неузнаваемо. Она как будто переродилась, стала совершенно другим человеком. Осталось лишь несколько характерных штрихов, которые мы сумели использовать. Но это заняло много времени – провозились всю ночь. К счастью, она до сих пор в столице, и мы теперь знаем адрес. Застанем ее врасплох.

– Послушайте, Кольберг, – Генрих пытался найти слова, которые прозвучали бы убедительно, – я уже говорил вчера генералу, но повторю для вас. Не лезьте туда очертя голову. Она опасна, вы понимаете? И я сомневаюсь, что ваши люди с ней справятся.

– Не беспокойтесь, герр фон Рау, – вежливо ответил крепыш. – Мы готовы к любым неожиданностям.

– Как знаете.

Остаток пути они провели в молчании. Некоторое время экипаж катился по набережной на запад – в сторону порта и королевской верфи. Ледовый панцирь Прейгары поблескивал в лучах солнца. Потом шофер свернул на проспект, уходящий от реки вправо. Мелькнул очередной сквер, а за деревьями – башня обсерватории, похожая на толстый палец с круглым наперстком.

Остановились ближе к окраине. На узкой каменной улочке маячил знакомый локомобиль генерала и еще один экипаж с трубой – громоздкий, как дилижанс, и способный вместить навскидку десятка полтора пассажиров.

– Вовремя, – констатировал генерал вместо приветствия. – Приступаем. Наблюдатели подтверждают – объект на месте. Черный ход блокирован. Кольберг, Либхольц, вы идете с основной группой. Фон Рау, мы с вами остаемся в тылу.

– В каком доме Сельма? – спросил Генрих.

– Тут, за углом. Нас не видно из окон.

– Готов поспорить, она и так уже знает, что мы приехали. И если до сих пор не ушла – значит, готова к встрече.

– Вполне возможно, но это ничего не меняет. Действуйте, Кольберг.

Из «дилижанса» полезли сосредоточенные люди в коротких куртках – группа захвата. Генрих знал, что у каждого из них имеются защитные знаки, вытравленные прямо на коже. Сельма не остановит таких бойцов, даже обрушив на них каскад враждебного света. Поток просто минует их, пройдет стороной, как речная вода обтекает остров.

К сожалению, такой защитой нельзя снабдить каждого сотрудника департамента – есть побочный эффект. Носитель знаков утрачивает способность к самостоятельному мышлению – не полностью, конечно, но в значительной мере. Он может действовать, только выполняя четкий приказ.