Любовь Орлова: Годы счастья - Нонна Голикова

Иногда на гастролях возникали по-настоящему опасные ситуации. В 1952 году Любовь Петровна давала концерт в каком-то приграничном городе Западной Украины, где, как мы знаем, всегда существовали активные антирусские настроения и политические движения. Орлова в финале концерта вышла на поклоны. Кто-то из публики подал ей необыкновенный букет роз. «Я сразу обратила на него внимание, – рассказывала нам потом Любочка. – Теперь я понимаю, что он был траурный. Белые розы, а в середине совершенно необычные – черные. Я таких никогда не видела». Она взяла букет. Бумагу, в которую он был завернут, надорвали именно с обращенной к ней стороны. Любочка уколола палец, шипы оказались пропитанными ядом. Началось стремительное заражение крови, жизнь Орловой была в опасности. Любовь Петровна лежала в кремлевской больнице на улице Грановского, ей несколько раз делали переливание крови. Григорий Васильевич не выходил из ее палаты, мама и бабушка без конца бегали в больницу. Я слышала их тревожные разговоры: Сталин послал свой личный самолет в Лондон за очередным светилой… снова переливание крови… ей, слава богу, лучше… она выздоравливает…

Итак, их дом-крепость, дом-рай, воздвигнутый к 1939 году, почти десятилетие оставался пустым, и его хозяева редко могли вкусить покой и тишину, наполнявшие их жилище. Помимо бесконечной кочевой жизни в судьбу не только их, но и всей страны вторглось событие, разделившее жизнь каждого на «до» и «после». Война…

Разлука с домом была обоюдно тяжела и драматична. Когда немцы подошли к Москве, в нарядном дачном поселке стояли наши военные части. Солдатам в их нелегком быте было не до чужого уюта, и потом дом надо было снова приводить в порядок. А у бабушки в двери ее комнаты долго существовало прорезанное окошко, через которое арестованным подавали еду, – здесь была гауптвахта. Внуково я помню уже послевоенным, когда еще был цел и не застроен лес сказочной красоты, с остатками просторных аллей и высокой травой с цветами. Мы с бабушкой ходили в этот лес за грибами, и часто приходилось нам заглядывать в глубокие, полные воды воронки от бомб.

Итак, хозяева опустевшего дома во время войны, как и многие их соотечественники, были в разлуке со своим жилищем – бездомные…

Война

21 июня 1941 года каждый встретил по-своему. Орлова и Александров отдыхали в Кемери под Ригой. Он начал работу над сценарием своего нового фильма «Весна». Пока что сценарий назывался «Звезда цирка», и в его основе было очень понравившееся Александрову обозрение Московского мюзик-холла. Авторы этого обозрения Раскин и Слободской тоже были в Кемери и готовились включиться в работу с режиссером. Любочка, невзирая на отдых, уже успела дать два концерта. Но все же главное – это наконец возможность быть вместе, звук моря, уютные кафе, пахнущие знаменитым рижским бальзамом и кофе…

В тот роковой светлый летний день 22 июня 1941 года сознание людей еще было не в состоянии постичь весь ужас и масштаб обрушившейся на них трагедии.

Григорий Васильевич даже уверял встревоженных знакомых – в тот момент там же отдыхали человек 40 артистов, литераторов, деятелей кино из Москвы, – что он звонил в приемную Молотова и теперь всех переведут в Сигулду. «Мы будем там жить, пока не кончится этот инцидент, – успокаивал он, добавляя свое неизменное: – Все будет хорошо!»

Однако инцидент не кончился. Более того, уже на следующий день бомбили Ригу и стало ясно, что надо срочно возвращаться домой. И здесь Григорий Васильевич получил возможность еще раз убедиться во всесильности своей Любочки. Именно она пошла к начальнику вокзала и вышла от него с билетами на поезд для всех сорока москвичей. Понятно, что это был подвиг на грани фантастики, так как степень недоступности даже стоячего места в поезде военного времени – абсолютна. Более того, Любовь Петровна затем доставала все у того же начальника еще и еще билеты для москвичей, которые бросались к ней за помощью. Ей никто ни в чем не мог отказать. Но она была не только прославленной кинозвездой. Прежде всего она была женщиной – всегда и во всем. До отправления поезда оставалось 20 минут, и тут она вспомнила, что накануне недалеко от вокзала видела в маленьком магазинчике прехорошенькую шляпку с перышком и вуалеткой, которую не успела купить. И она побежала за ней! Под гул бомбежки, через толпу панически мечущихся людей – за шляпкой! В поезд влетела в последнюю минуту. Григорий Васильевич перенес этот стресс со свойственной ему философской сдержанностью, но запомнил навсегда. Шляпка с перышком крупным планом появится на экране через шесть лет в фильме «Весна». «Красота – это страшная сила!» – произнесет Раневская знаменитый афоризм, примеряя перед зеркалом шляпку с вуалеткой и перышком. Спустя годы он уже смог отнестись с юмором к абсурдной отваге своей Любочки. А тогда молча сидел, сжав ее руку, не отрывая глаз от ее лица и не видя ни шляпки, ни перышка.

В Москву они попали только через неделю. По дороге были бомбежки, долгие стоянки, тревоги и страхи. И опять именно она, такая маленькая и хрупкая, взяла на свои плечи ответственность за тех, кто рядом, организовала женщин, чтобы оказывать помощь тем, кто в ней нуждался. Он всегда был рядом и во всем помогал. Люди, обезумевшие в раскалывающемся мире, видя этих красивых и спокойных людей, черпали в их внутренней устойчивости надежду и мужество. Когда начали бомбить поезд, все побежали в лес, было много раненых. Только они и Тяпкина остались в вагоне. В поезд не попала ни одна бомба.

В Москве прежней жизни уже не было. На «Мосфильме» были свернуты все плановые съемки. Основные ведущие силы кинематографии были брошены на нужды фронта. Но не только профессионально участвовали в войне люди кино. Григорий Васильевич, как и многие москвичи, рыл траншеи под Москвой, дежурил на крышах во время обстрелов и бомбежек, гасил зажигалки. Однажды взрывной волной его отшвырнуло с такой силой, что он был контужен и повредил позвоночник. Тогда никто не мог позволить себе долго болеть, и он вопреки протестам Любочки очень быстро встал на ноги, чтобы снова быть в гуще событий. Однако потом, в течение жизни, эти травмы неоднократно дадут о себе знать, разрушая здоровье.

Уже в августе 1941 года мастера советского кино с невероятной оперативностью начинают снимать боевые киносборники, посвященные фронту, его стремительно меняющимся событиям. Александров же снимал первый такой киносборник, где в одной из миниатюр Любовь Орлова в образе Дуни-Стрелки, в ладно сидящей военной форме и пилотке, на велосипеде развозила письма с фронта с военными новостями, пела на мотив из «Веселых ребят», но слова были новые, на злобу жестокого дня. В это страшное время они, как всегда, работали вместе. Но вскоре враг подошел к Москве так угрожающе близко, что жить в столице стало опасно, и началась эвакуация, которая в октябре 1941-го обрела повальный и панический характер. Нонна Петровна с мужем, дочерью и двумя маленькими внуками (я и брат) была эвакуирована в Уфу, куда вывезли предприятие, на котором работал главным инженером Сергей Федорович. Туда же забрали и Евгению Николаевну. Зять Нонны Петровны (мой отец) ушел на фронт уже через неделю после объявления войны. Любовь Петровна и Григорий Васильевич с сыном Дугласом (за неудобством имени его потом переименовали в Василия) были отправлены в Алма-Ату в том знаменитом поезде, который увозил из Москвы всех самых знаменитых тогда творческих деятелей. Орловой удалось оформить в этот поезд и Левушку Миронова, выдав его за члена семьи. И опять они – Орлова и Александров – были опорой и ориентиром для окружающих среди общей растерянности и горя.