Rotten. Вход воспрещен - Джон Лайдон

ДЖОН ЛАЙДОН: Нам нравилось ходить в гей-клубы, потому что там мы могли быть самими собой, никто нас не беспокоил. Никто к вам не пристанет, пока вы сами не попросите. Там всегда было полно девушек по той же причине, по которой мы туда приходили – они хотели спокойно отдохнуть без домогательств пьяных придурков. В пабах мужчины быстро распределяют девчонок по принципу «десять на одну», поэтому девушка становится жертвой весьма быстро.

В гей-клубах всегда была самая лучшая музыка. Со сцены звучали хаус и рэйв. Экстремальные двенадцатидюймовые миксы, которых в магазинах не достать. Найти такие записи можно было только в подпольных магазинах, и то их продавали не всем. То же было и с регги в Финсбери Парке. Я старался изо всех делать так, чтобы в моей коллекции были только лучшие записи, потому что мне это было очень интересно. Большинство детей, вероятно, купят Tamla или Motown[24], но мне это никогда не нравилось. Я очень тщательно следил за всеми записями, чтобы сохранить их в первозданном виде.

Если Боуи был важен, то для Сида. Но до меня не доходило, что такого в нем было. Сид считал его Богом, а меня поражало, что даже прибабахнутые футбольные фанаты считали его своим кумиром. Боуи смог объединить разные типы и сословия людей. Концерт Боуи был бы настоящим событием для всех слоев общества, не признать его влияние на общество невозможно. Я не думаю, что в Лондоне кто-то всерьез считал Дэвида Боуи геем. Это ничего не значило. Он грамотно себя подавал. Ведь на свое искусство он потратил многие годы. Я считаю, что то, как судят о панке сегодня, – это несправедливо. О нас судили так же, как о тех, кто долгие годы развивал свое искусство. И нам не давали никаких поблажек за то, что мы были молоды.

Когда я вспоминаю своих старых друзей, это напоминает мне о том, как сильно меняются люди, но так и должно быть. Джон Грэй теперь учитель. Дэйв Гроу – тоже учитель. Вубл стал серьезным бас-гитаристом и лидером группы. Тони Парсел – бухгалтером. Были и другие в нашей команде. Но не знаю, что с ними в итоге случилось. Кто-то в тюрьме, потому что парочка из них была крайне злобна и агрессивна. Мы всегда бесили парней в тяжелых ботинках, потому что выглядели по-другому. Так, как мы, не выглядел никто. Нас нельзя было отнести к какому-то течению и движению. А еще их выбешивало то, что мы могли постоять за себя. Это производило на них неизгладимое впечатление. Когда ты можешь за себя постоять, ты начинаешь вызывать уважение. Если бы панки не стояли за себя, они не зашли бы так далеко.

Панк был бы еще одним мимолетным течением или помутнением рассудка определенной группы в обществе.

Те десяти- и двадцатилетние парни и были главным источником панк-культуры. У нас не было ничего общего с такими, как Малкольм Макларене и прочие участники Pistols. Мы сформировали свое общество и течение задолго до того, как Pistols появились и вышли на сцену – задолго до того, как я присоединился к группе. Приняв меня, Sex Pistols купили у меня этот имидж. Они получили меня и образ панков со всеми причиндалами.

Судьба! Верите ли вы в судьбу? Все, что происходит, происходит лишь потому, что вы даете этому предпосылки. Нет такого понятия, как судьба или рок. Для Sex Pistols все казалось невозможным, в том числе и собственная аудитория. В дни расцвета нашей славы кто только не посещал наши концерты – представители всех сословий и группировок. Особенно мне нравился рабочий класс. А вот Малкольм Макларен был не в восторге от этого, потому что его друзей работяги моментально вытесняли в конец зала. Это были дни безумия и хаоса. Но единственное насилие, которое могло приключиться на концертах, – это насилие, исходившее от людей в форме или тех, кто тусовался снаружи.

Обычные же мальчики в ботинках, футбольные фанаты, никогда не требовали жертв. Они держались злобными группами, ходили толпами по улицам, пьяные в хлам и искали приключений на задницу. Их могло быть пятнадцать, а ты один, и они с удовольствием тебя обступали. В 1976 году был пик их так называемой бурной деятельности, но они были слишком заняты драками между собой, чтобы интересоваться кем-то еще. Праворадикалы мутузили леворадикалов. Это было скорее модой, чем серьезным явлением, ведь настоящее движение скинхедов возникло и исчезло задолго до появления нас – между 1966 и 1969 годом. Они были бандой, носившей агрессивную одежду и уйму острых предметов. В семидесятые все это возродилось в другой форме. Они стали выглядеть так же, как и панки, стащив у них образ и добавив к нему «форменную одежду». Мне всегда не нравилась сама идея формы. Если хочешь принадлежать к подобным течениям, то от формы нужно избавляться.

Малкольм владел магазином, в котором продавались различные прибамбасы и неформальная одежда, что, конечно, весьма привлекало подростков, стремившихся обрести декадентский вид. Магазин Малкольма продавал все, что нужно для такого образа.

У меня тоже была вещь из его магазина: облегающая водолазка с длинными рукавами и высоким воротом. Я делал бритвой надрезы на шее и груди, затем вырезал отверстия для сосков, что выглядело круто, хотя и неприлично.

Малкольм как раз «попал в струю». Он смотрел, как развивается эта культура, потому что у него уже был магазин, продававший такой товар, однако ранее его покупателями были только извращенцы с Кингс Роуд. Магазин тогда назывался «Секс». Позже он нашел способ манипулировать этим названием с помощью футболок «Sex Pistols». На них были изображены два ковбоя со спущенными штанами, на картинке они почти что касались своих причиндалов. А прочие парни вообще были голыми. Мерзкая картинка, которая, однако, работала просто отлично. Это были, можно сказать, майки насильников из Кембриджа. Я понимал, зачем он это делает, и знал, что он даже работает с Вивьен Вествуд. Думаю, что именно она и придумала этот дизайн.

БОБ ГРЮЕН: Когда я ходил в мазгазин «Секс», Малкольм продавал брюки с поясом между ног. Как он говорил, это для того, чтобы вы могли связать свои ноги вместе. Но, черт возьми, кому и зачем это делать? Шесть месяцев спустя дети по всей Англии прогуливались по улицам со связанными до колен ногами, и тогда я подумал: «Боже, он все-таки продал это!»

ДЖОН ЛАЙДОН: До «Секса» Малкольм и Вивьен продавали сексуальные прибамбасы разным людям, это были шмотки для жиголо и тедди-боев и отороченные блузки в стиле Дэвида Боуи.

Были также тряпки в стиле пятидесятых – брюки с булавками и крючками и гладкие ботинки. Разрез на брюках был такой же, как в пятидесятые, но под таким углом, что брюки были розовыми, а не черными, а туфли – золотыми, а не коричневыми или синими. Я покупал вещи в магазине от случая к случаю, но они были лишь дополняющими элементами к полному образу. Я находил шмотки в разных местах, что сильно раздражало Вивьен и Малкольма.