Лагуна фламинго - София Каспари

Кроме дорогих сортов древесины, в регионе Чако встречался схинопсис квебрахо-колорадо — лиственное дерево, из коры которого изготовляли экстракт, пользовавшийся спросом в кожевенной промышленности по всему миру. Квебрахо узнавали по тонким листьям с сильным характерным запахом. Люди из отряда Франка валили как раз такие деревья. Если неосторожно коснуться листьев квебрахо, на руке могли вскочить волдыри, зато рубить такие деревья было одно удовольствие — древесина хоть и была довольно прочной, но легко поддавалась ударам топора.

Они работали на лесоповале уже много часов. Вначале слышались мерные удары топоров, затем, когда дерево уже начинало крениться, все разбегались в разные стороны, стараясь оказаться от него на безопасном расстоянии. Бывали тут и несчастные случаи, ведь иногда дерево падало совсем не туда, куда его пытались повалить дровосеки. С тех пор как Франк начал здесь работать, на лесоповале погибло уже два человека. Теперь их тела покоились на крохотном кладбище, а на могилах стояли покосившиеся деревянные кресты. Франк представлял себе, что вскоре эти могилы зарастут травой, и, когда дровосеки уйдут отсюда, о погибших все забудут и никто даже не узнает о том, что произошло. Иногда Франк задумывался о том, ждет ли кто-то возвращения этих людей. Кроме того, тут почти каждый день кто-то получал травмы — глубокие царапины, синяки, переломы. Бывало, что тот или иной дровосек лишался пары зубов. По вечерам, когда мужчины упивались коньяком, случались пьяные драки. Иногда люди бросались на своих товарищей — кто с ножом, кто с топором. Удивительно, что серьезных повреждений никто так и не получил. По воскресеньям некоторые из дровосеков ходили на службу в церковь, расположенную в деревушке неподалеку. А вечером устраивались петушиные или собачьи бои, вносившие хоть какое-то разнообразие в надоевшую всем рутину. Тогда почти все дровосеки собирались перед сооруженными на скорую руку домиками — эти строения распадались так же быстро, как и строились. По ночам все укладывались спать в гамаках.

Франк еще раз глубоко затянулся сигаретным дымом. Прошел вот уже год с тех пор, как ему пришлось бежать из поместья. Он был невиновен, но не мог этого доказать. Вначале Франк злился на свою судьбу. Душу парня разъедали ярость и разочарование. При побеге у него при себе была только одежда из дома его родителей, но по ночам было так холодно, что Франку, несмотря на угрызения совести, пришлось украсть пончо, вывешенное после стирки на веранде. Юноша все время следил за тем, чтобы поддерживать свое тело в чистоте, и иногда даже плавал в реке, когда представлялась такая возможность.

В первые дни после побега ему нечего было есть. Голод победил отвращение, и юноша начал таскать черствый хлеб и овощи, которые бросали свиньям в больших поместьях. Вначале Франку казалось, что он не сможет этим питаться, но вскоре выяснилось, что он ошибался. Когда желудок сводит от голода, уже не до гордости.

Первое время Франк держался поближе к ранчо своих родителей, но дважды чуть не наткнулся на Филиппа. Франк надеялся встретить Мину, но тщетно. Он все время думал о ней. Мина была его путеводной звездочкой. Ее имя он шептал, когда искал наслаждения в объятиях проституток. Женщины никогда не упрекали его этим. Да и с чего бы? Для них это было ремесло, способ заработать деньги. К сожалению, наслаждение и покой, обретенный в борделях, быстро развеивались, и в голове Франка вновь словно карусель кружили тревожные мысли. В какой-то момент юноша понял, что сидеть и ждать Мину слишком опасно, и отправился в путь на север. Он говорил себе, что нужно заработать побольше денег.

Франк мечтал о том, как однажды вернется, словно граф Монте-Кристо, и отомстит всем своим врагам. Он даже подумывал о том, чтобы уехать в Бразилию и попытать счастья в поисках месторождений алмазов, но мысли о Мине удерживали его в Аргентине. Когда-нибудь он вернется, несомненно, так и будет. Но вначале нужно восстановить свое доброе имя, только тогда он сможет жениться на Мине. А пока что Франку предстояло трудиться и откладывать каждый заработанный песо, хоть денег было и немного.

На следующий День Независимости он отправится на площадь имени Двадцать Пятого Мая в Буэнос-Айресе и будет ждать Мину там. Он будет ждать ее каждый год, пока они не встретятся. В прошлом году ему не удалось туда приехать, путешествие казалось слишком опасным, ведь, в конце концов, его обвиняли в убийстве. Франк надеялся, что Мина не забыла о том разговоре. Но как она попадет в Буэнос-Айрес? Нет, об этом пока что лучше не думать.

Франк докурил сигарету и тщательно затушил окурок. Из поросших травой пампасов он попал в саванну с ее диковинными пальмами — тритринаксами и сабалями, — а затем добрался и до лесов Чако.

Эта весна стала для него незабываемой. Покрылись пышной нежно-зеленой листвой прозописы и рожковые деревья, в воздухе летал пух виргинского снежноцвета. Пестрели желтые цветки бразильского женьшеня, произраставшего только возле подводных источников. Лиловым отливали на солнце цветы жакаранды, желтым и красным — цветы квебрахо. На фоне темно-зеленых лесных зарослей бросались в глаза фиолетовые цветы лапачо, так что деревья становились похожими на гигантские букеты. Узловатые ветви сейбо были покрыты не листьями, а цветами, напоминавшими розовые женские рты. Впрочем, такие мысли возникали не только у Франка. Вдали от женщин у дровосеков разыгрывалась фантазия. Правда, кое-какие девушки тут все же были, но их на всех не хватало, к тому же то были девицы особого рода.

Жить тут было непросто, да и платили мало, но Франк был беглым преступником и научился мириться с судьбой. Иногда ему даже казалось, что он находится слишком близко к Эсперанце, и тогда юноша боялся, что его найдут. Он даже подумывал о том, чтобы отправиться дальше на север, в Северную Америку, где на стройках можно заработать и больше. Но Чако был диким, позабытым Богом регионом, сюда никто не приезжал, и мысль об этом успокаивала Франка. Да и кто станет искать его здесь? Тут не было даже регулярного речного сообщения, поскольку вода в Бермехо и Саладо то поднималась, то опускалась, и еще со времен первых поселенцев об этих реках в Чако ходили странные легенды.

— Блум? Блум, черт возьми, ты где? Нам нужна помощь!

Вздохнув, Франк поднял топор и скрылся в тени деревьев.

Глава 11

Воскресенье, когда они решили сбежать, стало одним из самых удачных дней с тех пор, как Аннелия с дочерью приехали в Аргентину. Ксавьер пребывал в отличном расположении духа и даже проявил нежность по отношению к жене — ни разу ее не ударил. Мужчины с аппетитом позавтракали и уселись на веранде. Мина отправилась за водой. Еще ей нужно было кое-что купить. Аннелия попросила дочь не торопиться.

Чуть позже Аннелия подала мужу и пасынку свежее пиво, только вчера купленное у соседки. На закуску она принесла тонкие отбивные. Как только отец и сын напьются, Аннелия поставит на стол кувшин с тростниковой водкой, куда она уже подмешала яд. Ксавьер с наслаждением выпил пиво и так похвалил Аннелию за заботу, что той стало стыдно.

— Давно бы так. Можешь ведь, когда захочешь, — рассмеялся он.

Похоже, Ксавьер опьянел от пива.