Leadership: Six Studies in World Strategy - Henry Kissinger

Розеттского камня, открыв древние языки. В 1869 году французские инженеры соединили Красное море со Средиземным через Суэцкий канал. В последней четверти девятнадцатого века - когда Ренуар, Роден, Моне и Сезанн подняли изобразительное искусство на новые возвышенные высоты - Франция была художественным лидером Европы и по-прежнему значительной экономической и торговой державой. Когда барон Жорж Хауссманн проложил большие бульвары через средневековое прошлое и навязал современность, Париж стал сердцем западной цивилизации, "столицей девятнадцатого века". За границей, выставив армии, оснащенные самым современным оружием, Третья французская республика создала огромную колониальную империю под знаменем цивилизаторской миссии.

Эти имперские и культурные триумфы заслоняли упадок внутренней силы Франции. По окончании Наполеоновских войн в 1815 году Франция насчитывала 30 миллионов жителей, что превосходило все европейские государства, за исключением отсталой России. К началу двадцатого века эта цифра увеличилась лишь до 38,9 миллиона, в то время как население Великобритании выросло с 16 миллионов до 41,1 миллиона, а Германии - с 21 миллиона до 67 миллионов. В промышленном производстве Франция к 1914 году отставала от США, Германии, Великобритании и России - особенно в таких ключевых отраслях, как угольная и сталелитейная.

Последовал новый, теперь уже тревожный поиск союзов для смягчения растущего дисбаланса с Германией. Наиболее значимыми стали союз с Россией в 1894 году и Антанта Кордиаль 1904 года с Великобританией. Когда основные державы объединились в две союзные группы, дипломатия стала жесткой и позволила ничем не примечательному балканскому кризису между Сербией и Австрией летом 1914 года привести к мировой войне, в которой потери всех участников были намного больше, чем в историческом опыте.

Но больше всего они пострадали для Франции, которая потеряла два миллиона убитых - 4 процента своего населения - и опустошила свои северные регионы. Россия, которая до этого была главным союзником Франции, была охвачена революцией в 1917 году и затем была отброшена на сотни миль на восток в результате различных мирных соглашений. В результате поражения Австрии в сочетании с доктриной Вудро Вильсона о национальном самоопределении и демократической идеологией, перед Германией в Восточной и Центральной Европе возникло множество государств, слабых по структуре и не обладающих достаточными ресурсами. Любое будущее возрождение военного потенциала Германии должно было быть отбито французским наступлением на Рейнскую область.

Несмотря на победу в 1918 году, Франция лучше, чем кто-либо из ее союзников, знала, насколько близко к поражению она подошла. И она потеряла свою психологическую и политическую устойчивость. Лишенная молодости, испытывая страх перед побежденным противником, чувствуя себя брошенной союзниками и предчувствуя свое бессилие, Франция переживала 1920-е и 1930-е годы как почти непрерывную череду разочарований.

Ничто не могло лучше выразить чувство неуверенности Франции после 1918 года, чем ее решение начать строительство линии Мажино в тот момент, когда ее армия была самой большой в Европе, а армия Германии была ограничена мирным договором 100 000 человек. Это решение было тем более пикантным, что Версальский мирный договор запрещал Германии размещать военные силы в Рейнской области - территории, которую необходимо было пересечь перед началом нападения на Францию. После победы Франция почувствовала себя настолько неуверенной в себе, что не думала, что сможет противопоставить вопиющему нарушению мирного договора со стороны разоруженного противника собственное наступление.

Будучи подполковником в 1934 году, де Голль подверг французскую военную доктрину основополагающей критике в книге "К профессиональной армии". Мобильность, писал он, была ключом к стратегии, а воздушная мощь и танки - главными силами реализации. Но армия, в которой он служил, разработала стратегию статической обороны, которая оказалась катастрофически неадекватной.

В отрывке из этой книги 1934 года де Голль выразил свое меланхоличное заключение:

Давным-давно существовала старая страна, вся скованная привычками и осторожностью. В свое время самый богатый, самый могущественный народ среди тех, кто находился в центре мировой сцены, после великих несчастий он как бы замкнулся в себе. В то время как вокруг него росли другие народы, он оставался неподвижным.

Это было то отношение, которое де Голль на всех этапах своей карьеры был намерен изменить.

 

Де Голль и Вторая мировая война

Положение де Голля в Лондоне летом 1940 года, очевидно, не давало никаких возможностей для восстановления величия. Европейское сердце было покорено Гитлером. Советский Союз, последняя оставшаяся континентальная держава, годом ранее подписал с Германией пакт о ненападении. Франция, которой теперь управлял Петен в условиях частичной немецкой оккупации, колебалась между нейтралитетом и сотрудничеством.

Де Голль не был назначен руководить "Свободной Францией" каким-либо официальным органом власти Франции и его лидерство не было подтверждено на выборах. Его притязания на командование вытекали из его провозглашения. «Легитимность правящей власти, - напишет он позже, - проистекает из ее убежденности и внушаемой ею убежденности в том, что она воплощает национальное единство и преемственность, когда страна находится в опасности». Ссылаясь на другой момент национальной опасности, он выбрал в качестве знамени своего движения двухконечный Лотарингский крест - символ мученицы Жанны д'Арк, которая своими мистическими видениями пять веков назад сплотила французов, чтобы отвоевать свою землю у иностранных оккупантов. Де Голль утверждал - без каких-либо очевидных доказательств - что он "наделен" "верховной властью" над вечной, непобедимой Францией, которая превосходит все временные трагедии, которые могли произойти в ее физических границах.

В последующие месяцы и годы де Голль вел себя уверенно и отказывался идти на компромиссы, что позволило ему добиться уступок от (часто вызывавших недовольство) лидеров Альянса - Черчилля, Франклина Д. Рузвельта и даже Сталина - всех, кого он заставил считаться с самопровозглашенной незаменимостью Франции для воссозданной Европы.

Начиная со своего обращения от 18 июня 1940 года, де Голль вел себя так, словно Свободная Франция воплощала в себе не стремление, а реальность. Он начал свое предприятие с группой советников, собранных из выдающихся французских деятелей, отправленных в ссылку в Лондон, и военными силами, набранными в основном из разложившихся французских рядов, которые были эвакуированы из Дюнкерка. К концу 1940 года, когда был сформирован Совет обороны империи из гражданских сторонников, насчитывалось всего 7000 эффективных бойцов Свободной Франции.

Как реализовать его замысел с такими мизерными силами? Де Голль понимал, что у него мало военных возможностей. Поэтому он решил сосредоточиться на создании географической базы для легитимности, сплотив на своей стороне разрозненные боевые силы Французской империи. Для этого он проехал по разрозненным колониям, чтобы отделить их от Виши в качестве первого шага к освобождению родины. На протяжении всего времени его главным врагом была не Германия, а Виши; его главная цель - не победа в войне (хотя он