Поединок во мраке - Татьяна Шубина

Потрошило с его методами вполне устраивал Обора в качестве добровольного подсобного, и оборотень был в предвкушении того, что на нынешнем Шабаше именно он, Обор, будет именинником. Нет ничего проще, чем отнять несистемника у Потрошилы.

Но пистолет, нацеленный в висок Сверчку, уже выстрелил.

Находящегося на гребне сладкой волны воображения Обора сжало и раскидало по сторонам. Не было никакого сомнения: кто-то на него охотился и хотел вычеркнуть из Вечности. Так успел подумать Обор. На самом деле его разнесла в клочья шальная пуля. Пуля, адресованная Сверчку.

Димке здорово повезло. Разгоряченный игрой он мгновенно среагировал и отшвырнул своим игрушечным оружием пистолет подруги. И надо же, как удачно та промахнулась! Оглушающий треск — и то, что только что было на экране черным мячом, лопнуло и слизняками расползлось по углам и щелям.

Бедный Обор, разве мог он учесть все превратности судьбы?

Когда на Сверчка находило такое настроение, он делал то, чего и сам от себя не ожидал.

— Ну прищучили снайпера! Бей, не жалей! Вперед, гренадеры!

Но если ты пялишься в экран, то, понятно, забываешь оглядываться и контролировать, что творится у тебя за спиной. А зря! За спиной Сверчка стоял Агент 007 и подавал своей хозяйке тайные знаки.

Что это за выстрелы? Потрошило разволновался не на шутку. Правда, это слово вряд ли подходит к тому, что он собой в настоящее время являл. Когда речь заходит о таком явлении, как он, нужен совсем другой словарь.

Скорее всего он обеспокоился, что не испытает тех вкусненьких ощущений, которые ему обещал Сам. А как ему хотелось вновь ощутить сладкие желудочные оргии, которыми обычно завершались его земные охоты! Прямо не верится, что тут это тоже реально. Но для Хозяина ничего невозможного нет! Ах-ах-ах! Ради одного этого он готов был вновь прожить свою жизнь от точки до точки. До той, последней, точки, после которой появились эти провода и пластыри.

— А что стало с твоей душой? Ты мне так и не ответил. Моя бабушка говорила, что самое страшное для человека потерять свою живую душу, — продолжала задавать вопросы Галя.

Потрошилу передернуло, даже его терпение имело свои пределы.

— Лапусечка, детуля, ты очень умненькая, но не могла бы ты немножечко помолчать. Мы побеседуем с тобой. Потом, когда выберемся.

— А сколько тебе было лет, когда ты сорвался с тормозов? Когда это у тебя началось? — пропустив мимо ушей просьбу попутчика, спросила Горбушина.

Потрошило повернулся к Гале и приблизился, насколько для него это было возможно. Девочка увидела мелкие, почему-то разной длины, но одинаково острые зубы, блестящий шишковатый череп и маленькие мятые ушки.

«Не таким же он родился? Был же он когда-то младенцем. Потом ребенком. Только потом уже его посадили на электрический стул. Может ли это быть искуплением грехов?» — хотя Горбушина подумала это про себя, ее мысль буквально подкосила Потрошилу, он упал на бок, и реторта отлетела в сторону.

Галя подобрала колбочку и протянула ее лежащему Потрошиле.

— Не смей меня жалеть, негодница! — простонал он, корчась у ее ног.

— Почему? Мне хочется во всем этом разобраться, понимаешь? — удивилась Горбушина.

— Знаешь, детуля, почему я так обожал крошечек? Они были мягкие, мясные, сочные и не умели говорить. А ты мосластая, жилистая и болтливая, лапушка. Фи!

Вообще-то Галя поначалу и не собиралась говорить с этим гнусным типом, но он почему-то слышал ее мысли, хотя другие местные их не понимали.

Галя испытывала к Потрошиле самые разноречивые чувства. Сначала ей было гадко и жутко, как будто она наступила на что-то живое и скользкое и оно чавкает под ногами. Потом она увидела его маленьким, ничтожным, потерявшим душу, а ведь он тоже совсем недавно был человеком, и у него было все.

Что это «все», что было у Потрошилы, Галя и сама до конца не понимала, но чувствовала теперь к нему что-то вроде жалости, и эта жалость как бы меняла их местами.

— Как ты думаешь, — вздохнула Галя, — тебе еще можно помочь?

Такие вибрации в тартарары воспринимались как крайне опасные, и если бы Горбушина понимала язык фиолетового излучения, пульсировавшего в дырке во лбу Потрошилы, то она прочла бы: «Аварийная ситуация! Аварийная ситуация!»

Но выдвиженец собрался с силами и выдохнул:

— А вот мы и пришли! Входи, входи, моя лапусюшка.

Потрошило жеманно пропустил девочку вперед, опасаясь, что та невзначай к нему прикоснется.

Галя увидела перед собой небольшое помещение, напоминающее лифт, и в тот же момент услышала далекий голос:

— Эй ты, Страшило! Отойди от нее! Я тебя сейчас заделаю!

Галя беспомощно оглянулась. Вокруг было по-прежнему беспросветно темно, только от нее самой исходило что-то вроде неясного свечения.

— Давай, давай, — Потрошило, борясь с собой, неловко схватил девочку за руку.

Горбушина ничего не ощутила, зато он истошно запричитал:

— Ты горячая и противная! Я так рискую из-за тебя! Еще немного — и мне ничего не захочется.

— А чего тебе хочется?

Давай, Галя, поговори с ним еще, и ты окажешься в норе, где тебя ждет не дождется Хозяин. Его страшно раздражали методы Потрошилы, но этот земной шельмец успешно справлялся со своим делом. Без всяких фокусов и заклинаний он вел живую душку все ближе и ближе. Умеет уболтать клиента. Да, древние методы воздействия на человеческий род все-таки самые действенные.

— Я нажму кнопку. Где тут верх? — обратилась девочка в провожатому.

— Тут, зайка моя, загружен весь банк данных! Все уже нажато.

Галя не могла не почувствовать его торжества. А Потрошило его и не скрывал: путь отсюда был только один — бесконечно вниз.

Наконец все улеглись. Танька Плещеева сделала вид, что тоже пошла спать, на самом деле она чутко прислушивалась, пытаясь определить спит ли мама. Сама она уснуть не боялась, у нее как раз сна не было ни в одном глазу.

Спустя полчаса Татьяна поняла, что утомившаяся мама крепко спит. Тогда она тихонько прокралась на кухню, где стоял маленький телевизор. Включив ящик «на шепот», она окунулась с головой в очередной крутой ужастик. Картина была не для слабонервных. Плещеева скосила глаза на часы — без двух минут двенадцать.

«Надо позвонить Галке, — подумала Танька. — Она сегодня одна, может, не спит? Если что, послушаю три гудка и брошу».

Тане повезло. Трубку взяли, как будто ее звонка ждали специально.

— Ты, птица? — еле слышно прошептала Плещеева.

— Я, птица.

— Такой фильмик, закачаешься, включай скорее. Лорд Душегуб, самый коварный и жестокий, разбудил силы зла и убивает детишек. Ему надо набрать шестьсот шестьдесят шесть душ, чтобы стать Князем Тьмы. Отпад! Представляешь?