Квантовая механика и парадоксы сознания - Александр Петрович Никонов

чувствовал, как переступает своими лапами с перепонками и когтями, пробираясь через растительность. Он словно подключился к какому-то общему информационному полю и поймал чужую передачу.

Отождествление космонавта с этим ящером было исключительно полным. Вот как рассказ коллеги передает Кричевский, сделавший об этом феномене доклад в Новосибирске: «Слияние его “я” с биологической сущностью древнего ящера было настолько полным, что все ощущения этого, казалось бы, чужеродного для него организма воспринимались им как его собственные. Кожей спины он чувствовал, как вздыбливаются роговые пластины на хребте. О пронзительном крике, вырвавшемся из пасти, он мог сказать: “Это был мой крик…”».

https://www.kp.ru/daily/23579.4/44499/

Однажды «КП» поделилась подобного рода откровениями космонавтов, вернувшихся с орбиты. В статье, в частности, приведены следующие интересные воспоминания космонавта Владислава Волкова, который смотрел в иллюминатор: «Внизу летела земная ночь. И вдруг из этой ночи донесся… лай собаки. А потом стал отчетливо слышен плач ребенка! И какие-то голоса. Объяснить все это невозможно. Почувствовать – да!»

А руководитель ансамбля электроинструментов Вячеслав Мещерин, концерт которого прослушал Юрий Гагарин, рассказывал, как первый космонавт признался ему, что во время полета в его голове звучала очень похожая музыка.

Георгий Гречко поделился, как во время пролета над Магеллановым проливом, где погибло множество кораблей, вдруг ощутил состояние опасности. Я намеренно немного неуклюже сформулировал последнее предложение – вместо «ощутил опасность» или «возникло чувство опасности» написал «ощутил состояние». Я хочу, чтобы слово «состояние» вы запомнили, оно нам в дальнейшем пригодится.

У других космонавтов были аналогичные видения: кому-то казалось, что он попал в другое время и другую цивилизацию. Но один необычный случай я бы хотел выделить особо. Как-то перед очередной стыковкой с МКС командир корабля не смог выйти на расчетную траекторию, почти полностью истратив запас газа для корректировочных маневров. Стыковка оказалась под угрозой срыва. Запаса оставалось буквально на один маневр. В эмоциональном плане ситуация была очень напряженной.

По инструкции маневрирование должен осуществлять командир. Но в этот момент у бортинженера внезапно возникла сильнейшая уверенность в том, что маневрирование он должен взять на себя. И командир, не возражая, управление ему передал. Это произошло без всяких слов. И в полном противоречии с инструкциями.

Как вспоминал потом бортинженер, он находился «в каком-то трансе» и словно выполнял команды, возникавшие в его голове. Стыковка на последних граммах маневрового запаса произошла успешно. Хотя космонавтов потом из ЦУПА отругали за нештатные действия…

Специалисты считают, что космонавты в условиях замкнутого пространства и, соответственно, сенсорной депривации испытывают галлюцинации. Такое бывает не только на орбите, но и при подготовке к полету в сурдокамерах (не все сурдокамеры представляют собой бак с водой, некоторые являются фактически камерой одиночного заключения с научной аппаратурой). Например, один из космонавтов после суток изоляции в сурдокамере увидел плывущий по воздуху телевизор, а другому показалось, что доска приборов вдруг начала таять и стекать на пол.

Можно сказать, что это мозг начинает выстраивать дополнительную реальность в условиях дефицита внешних сигналов, а можно сказать, что в условиях дефицита внешних сигналов мозг начинает ловить более слабые сигналы откуда-то «извне».

Вот что по этому поводу писал доктор Лилли, проведший в условиях депривации много часов своей жизни:

«Работая в Национальном институте психического здоровья, я изобрел камеру сенсорной деривации и обнаружил, что она играет роль своеобразной дыры во вселенной, через которую можно увидеть другую реальность. Это напугало меня. Тогда я еще не знал о существовании альтернативных реальностей…

Как только количество входящей информации (поддерживающей привычный мир. – А. Н.) сводится к минимуму, вы вдруг осознаете, что именно это и только это привязывало вас к консенсусной (договорной. – А. Н.) реальности, но теперь вы свободны».

Свободны как в момент рождения, когда вы – чистый нагваль!

Завершая эту главу, хочу вспомнить так называемых психотелесных терапевтов – людей, которые «ремонтируют» пациентов, идя с двух сторон – со стороны психики и со стороны тела, потому что, по их мнению, наша психика (наше Я) слишком животна и телесна и любые наработанные травмы и программы оставляют след в теле в виде мышечных зажимов. Это верно, поэтому с тезисом психотелесников «человек мыслит телом» можно согласиться (ясен перец, что в понятие «тело» они включают и мозг). Действительно, все датчики, поставляющие в наше сознание информацию о мире, расположены в нашем теле, которое реагирует на мир всем своим существом. Но ведь те связи и ниточки сигналов, которые входят в нас из мира, тянутся в этом бесконечном мире от самых далеких звезд, откуда до нас долетает свет. Именно поэтому я и говорю, что мы – это весь классический мир, который мы воспринимаем. И творим своим восприятием. Другого мира у нас нет.

Эверетт утверждал, что индивидуальных сознаний столько, сколько миров, то есть сколько есть квантовых возможностей у каждой частицы реализоваться.

Менский говорил, что сознание – это само схлопывание квантовой возможности в классическую реальность, когда каждая частица обретает «плоть и кровь».

Я уточняю, что та «плоть» и та «кровь», которые обрела каждая частица во вселенной и которые мы наблюдаем, и есть мы.

Мы = Наблюдение = Вселенная.

Глава 2

Квалификация и квалиа-фикция

А знаете, как Менский пришел к мысли о том, что редукция квантового состояния – это и есть сознание? Не только через неумолимую математику (математическую логику Эверетта и Менского я приводил выше в виде упрощенных формул), но и чисто поэтически, если можно так выразиться.

– Знаете, есть в мире две огромные загадки, – говорил он. – В физике – это загадка редукции. Которой быть не может! Но мы ее наблюдаем. А в гуманитарных науках – великая загадка сознания. Так может быть, сведение этих двух величайших загадок вместе позволят им объяснить друг друга?

Определенная логика в этом рассуждении есть. Как мы уже знаем, всю дорогу физики изучали, как они думали, объективно существующий мир и потому старательно изгоняли из науки всяческую субъективность вместе с субъектностью, пытаясь сделать науку «объективной», то есть как бы не зависящей от субъекта. А по факту тщательно изгоняли из рассмотрения науки само сознание, полагая его не принадлежащим к этому миру, неким сторонним наблюдателем, который на мир не влияет, а просто глядит на него и глазами хлопает.

– Именно потому феномен редукции не поддавался объяснению и пониманию, – полагал Менский, – что он и есть то самое сознание. Сознание, то есть редукцию, просто элиминировали из научного рассмотрения!

Подобной точки зрения независимо от Менского придерживается и американский философ австралийского происхождения,