Как удачно согрешить - Бронвин Скотт

— Как я погляжу, Мора Колфилд, вам тоже не чужда искорка озорства, — рассмеялся Риордан и заново наполнил ее стакан.

Она изящно пожала плечами:

— Ну, если только немножко. До ваших достижений мне далеко. А вы всегда были любителем создавать проблемы другим?

— Именно. Для своих родителей я стал сущим проклятием. — Риордан поведал Море о своем детстве, о деревьях, на которые взбирался, о глупых мальчишеских проделках, которые устраивал. Скоро оба они хохотали до слез. — Однажды я тайком сбежал на озеро и унес одежду сына сквайра, пока тот купался. Ему пришлось идти домой голышом. Правда, через несколько дней он мне отомстил. Я купался, а он похитил мою одежду, оставив взамен ворох женских тряпок. Мне было двенадцать, поэтому шествовать домой в чем мать родила счел унизительным. Вместо этого пришел одетый, точно пастушка Бо-Пип[10]. Уже тогда я был довольно крупным малым, высоким и неуклюжим, и юбки едва доходили мне до лодыжек.

Риордан громко смеялся, поощряемый веселостью Моры.

— Поделом мне, сам оказался в роли жертвы. Боже, как же нелепо я тогда выглядел! Можете вы себе это представить? Вероятно, мне следовало отправиться домой голышом!

Мора сделала глоток бренди, а он продолжил рассказ. Вообще-то сначала ему нужно было дождаться, пока она проглотит, прежде чем сообщать окончание истории.

— Мне не хватало только овец, поэтому я зашел к сквайру Мэтесону и увел трех его призовых животных. Я повязал им вокруг шеи красивые ленточки и пригнал домой.

Тут случилось непредвиденное. Мора засмеялась так сильно, что поперхнулась бренди, которое вышло у нее через нос.

— Ой! Ой, как жжет! — вскричала она и принялась отчаянно махать рукой у себя перед носом, пытаясь одновременно и остудить его, и стереть с платья слюну.

Риордан попытался вести себя как джентльмен, он очень старался! Развязав галстук, он приложил его к ее носу, но это не возымело должного эффекта, потому что он никак не мог успокоиться и продолжал смеяться. Ему бы следовало собраться и отнестись к ситуации с должной долей серьезности — попавшее в нос бренди действительно обжигало, — но именно в этот момент Мора стала громко чихать, что было очень похоже на повизгивание. Очень смешное повизгивание. В общем, привести себя в чувство Риордану оказалось очень трудно.

— Это совершенно не смешно! — запротестовала Мора, но безуспешно, так как им обоим было известно обратное.

Риордан уже давным-давно так не веселился. Он не стал пересаживаться обратно на кресло, предпочтя остаться на диване, и принялся рассказывать Море еще об одном примечательном случае из своей жизни, когда он, вскочив на спину неоседланной лошади, стал гонять ее по кругу.

— Все шло хорошо до тех пор, пока она не споткнулась о низко нависшую ветку. Бац! И я с треском вылетел из седла и упал на землю.

— Вы ушиблись?

— Нет. Я на удивление легко отделался всего одной царапиной. — Риордан отбросил волосы со лба. — Вы можете увидеть ее вдоль линии роста волос, если присмотритесь внимательнее. — Он придвинулся ближе к ней. — Ну же, Мора, посмотрите. Я вас не укушу.

Вот уж неправда! Он славился своими укусами!

Мора склонилась над ним, опьянив свежим ароматом своих духов, и ее прохладные пальцы легли на то место, где только что были его.

— Вам крупно повезло.

Близость их тел воспламенила окружающий воздух, и веселая атмосфера сменилась чем-то более интенсивным, схожим с тем, что они испытали в прошлый раз в его кабинете. Она находилась так близко, что ее можно было поцеловать.

— А какой самый худший поступок вы когда-либо совершали в жизни, Риордан?

Ах, как сладок вкус победы! Ему потребовалось два стакана бренди, чтобы заставить ее назвать его по имени. Она опьянена алкоголем и его захватывающими историями. Он точно знал, чего она хочет. Сегодня она влюблена в плохого парня с его неуемной веселостью и незрелой страстью к приключениям.

Ему стало интересно, что бы она ответила на такое: «Соблазнил гувернантку своих воспитанников».

Вообще-то это была ложь, ведь он ее еще не соблазнил. Но это должно случиться очень скоро. Его мужское достоинство затвердело от желания. Он жаждал целовать ее смеющиеся губы, ласкать мягкие изгибы ее тела, скрытые корсажем испачканного бренди платья.

— Вы действительно хотите знать? Это довольно шокирующее признание.

— Более шокирующее, чем заявление о езде на лошади без седла? Более шокирующее, чем проведение вечеринки в чужом доме или прогулка в костюме пастушки Бо-Пип? Сомневаюсь, что ваше признание шокирует меня сильнее.

Это было доказательством того, насколько далеко они зашли в этот поздний час. Прежде Риордан никогда не предавался воспоминаниям о прошлом и никогда никому ничего не рассказывал. Также ему никогда не удавалось рассмешить женщину настолько, чтобы у нее бренди пошло через нос.

Он усмехнулся:

— Не хотите ли заключить пари? Если мне все-таки удастся вас шокировать, я потребую свой выигрыш.

Под воздействием алкоголя Мора сделалась излишне отважной.

— Что ж, договорились. — Ее глаза сверкали от предвкушения. — Ну, расскажите же мне. Нет, постойте. Сначала я поставлю стакан.

Вообще-то Риордану не следовало ей такого говорить, но он очень хотел победить в споре, поскольку более всего на свете жаждал получить приз. Придвинувшись поближе к ней, он прошептал:

— Я потерял невинность в шестнадцать лет. — Он помедлил, видя, что пока его слова не возымели должного эффекта. — С любовницей моего отца — это была ее идея.

— О боже! — ахнула Мора. — Ужасно.

Она почувствовала, как жилка у нее на шее забилась быстрее, и не знала, как себя вести — возбудиться или оскорбиться.

— Именно так все и было.

С этими словами Риордан поцеловал Мору в шею, упиваясь ее запахом — тончайшим ароматом сирени, намеком на жимолость и розы, одним словом, благоуханием настоящей английской весны. Его переполняло желание. Час был уже поздний, а день выдался ужасно напряженным. Ему хотелось забыть о битвах, которые он вел ради Эллиота и детей. Он жаждал раствориться в объятиях Моры, избавиться от своих проблем, наблюдая за тем, как в ней пробуждается страсть. Если освободить женщину от запретов, она становится очень горячей и пылкой.

Риордан накрыл ее рот своим, растворившись в накатившей волне наслаждения, убаюкал ее поцелуем, касаясь губами ее губ и кончика подбородка и чувствуя, что в ней нарастает желание, и уложил на диван.

— Отпусти себя на волю, Мора, позволь себе согрешить со мной.

Ах, это было безумие! Раззадоренная бренди, Мора принялась развязно отвечать на ласки Риордана, нависшего над ней. В свете ламп, с упавшими на лицо темными волосами, он казался ей воплощением греха и соблазна. Его бедра соблазнительно терлись о ее, приглашая, и она выгнулась ему навстречу, интуитивно догадавшись, что нужно сделать.