О чем думает моя голова - Ирина Пивоварова

– Ничего не делается. Мам, а тебе не хотелось бы пойти в кино?

– Что-о?!

– Ты пойди. Ну пойди, пожалуйста, очень тебя прошу! А я тут одна побуду. Ты, главное, не волнуйся. Я люблю одна по вечерам дома сидеть.

– Что-то мне всё это не нравится, – сказала мама. – А ну, покажи-ка мне свой дневник!

Я рылась в портфеле полчаса – делала вид, что никак не могу разыскать свой дневник. Но всё-таки мне пришлось его вытащить. Я нехотя протянула дневник маме.

– Ну вот, теперь всё понятно, – сказала мама. – Как же я сразу не догадалась! Ведь от тебя, кроме безобразного поведения, ничего не дождёшься. В кого ты только такая уродилась?! Возмутительно! Никакой ответственности! Брала бы пример со своей подруги – и милая, и аккуратная, и послушная, и в школе у неё всё в порядке, и бабушка ею не нахвалится…

И вдруг опять зазвонил звонок. Теперь уже точно в двери. Я вскочила.

– Сиди! – приказала мне мама. – Я ещё не всё тебе сказала! – И она пошла открывать дверь.

Щёлкнул замок. Так и есть. Дарья Семёновна. Она заговорила прямо с порога и без остановки:

– Здрасте, Лидия Сергеевна. Ваша-то хороша, нечего сказать! Нашу так и подбивает, так и подбивает! Пользуется, что старшая. И как ей только не стыдно!

– В чём дело, Дарья Семёновна? – растерялась мама. – Я что-то не понимаю!

– Участковый Милюков приходил, вот что. Обеих за шкирку привёл. Дожили. А всё ваша! Так и подбивает, так и подбивает!

– Да на что подбивает?! – уже чуть не плача, проговорила мама. – Я вас не понимаю, Дарья Семёновна!

– Как на что? – подбоченилась Люськина бабушка. – То по помойкам ходить, то чужих собак подбирать!..

– Этого не может быть, – прошептала мама. – Тут какое-то недоразумение! Я знаю свою дочь… Боже мой, какие помойки? Какие чужие собаки? Люсенька, в чём дело? Скажи, что это не так!

– Да нет… – сказала я.

– Вот видите? – обрадовалась мама.

– Да нет, – сказала я, – по помойкам ходить – это правда я придумала, но зато про собак…

– Вот видите? – перебила меня Люськина бабушка. – Эх, балуете вы дочку, Лидия Сергеевна! А с ними построже надо! Построже!

Они ещё о чём-то говорили. Я уже не слушала. Я поняла главное: Люська всё свалила на меня.

Что было потом, мне даже рассказывать неохота.

– Какой ужас! Какой кошмар! – твердила мама. – Ты бегаешь по улицам, ты шатаешься неизвестно где! Ты хватаешь чужих собак! Тебя приводят домой с милиционером!.. Какой позор! И это моя дочь! Со всех сторон на тебя сыплются жалобы! Ты совершенно не жалеешь свою мать! Ты пользуешься тем, что отец в командировке! Ты совсем разболталась! Поведение твоё действительно безобразно!..

Так она ругалась, и ругалась, и ругалась…

Ну неужели говорить столько всяких слов легче, чем просто немножко помолчать и спокойно выслушать другого человека?

Но молчала я, а мама всё говорила и говорила. Я знала, что, когда она так сердится, спорить с ней невозможно.

Я проснулась, когда мамы уже не было. Я быстро поела и хотела выйти во двор. Но дверь оказалась закрытой на два замка.

Итак, меня заперли. Прекрасно! Замечательно! Изумительно! Человеку десять лет, а его заперли. Ну прямо как кролика. Как мышку какую-нибудь… Человек в третьем классе учится! В третьем классе! Всё папе расскажу. Всё! Он бы никогда меня не запер! Ни за что на свете! Я ведь не разбойник. И не вор. Откуда я знала, что собака чужая?.. А милиционер этот тоже хорош. Сразу жаловаться! Ни за что маме не прощу! Вот она придёт с работы, откроет дверь, а я как выскочу! Как запру её! И уеду к папе в командировку. А мама так и останется запертая.

И Люську тоже запру… И почему так бывает? На одних все шишки валятся, а другим хоть бы хны. Меня заперли, а она гуляет. Её все любят – и мама, и папа, и бабушка, а меня – только папа. Даже бабушки у меня нет!.. И вообще, она такая милая, такая аккуратная и ещё какая-то… А я просто чудовище! Вот меня даже в клетку заперли!..

Тут у меня защипало в глазах и потекло из носа. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я открыла окно и села на подоконник. Люська увидела меня и сразу закричала:

– Люсь, выходи гулять!

– Я с предателями не гуляю!

– Это я предатель? Бессовестная! В чём я тебя предавала?

– Предавала, и всё. Не хочу с тобой разговаривать.

– Ну и не надо! Подумаешь какая! Я сама первая с тобой не хочу разговаривать. – И она закричала: – Павлик, выходи!

Павлик вышел, конечно с самокатом. Я стала за ними наблюдать. Люська подошла к Павлику и так нежненько сказала:

– Павлик, ну до чего же ты замечательно катаешься на самокате!

– Правда? – обрадовался Павлик.

– Провалиться мне на этом месте! Я бы так, как ты, ни за что не смогла бы прокатиться!

– Ну, может быть, и смогла бы, – сказал Павлик.

– Что ты, Павлик, ты даже не представляешь, какая я неспособная, – тяжело вздыхая, сказала Люська.

– Да ты сначала попробуй! – сказал Павлик.

И Люська стала кататься на красном самокате.

Она целых шесть раз обогнула двор и села на лавочку отдыхать.

Вся раскрасневшаяся, она обмахивала себя рукой и как будто хотела мне сказать: «Вот посмотри, полюбуйся, какая я умная и хитрая! Захочу – ещё сто раз прокачусь!.. А ты так и будешь всю жизнь сидеть взаперти! Потому что ты – самая настоящая балда. И так балдой на всю жизнь и останешься!»

Я так разозлилась, что стала нарочно с грохотом закрывать своё окно. И вдруг совершенно случайно я увидела, что под лавочкой, на которой сидела Люська, спит, свернувшись калачиком, какая-то собака.

Я всмотрелась внимательнее. Нет, я не ошиблась, это был Уран! Самый настоящий Уран! Никакой не щенок. Взрослая хорошая собака.

– Люська! – закричала я и показала пальцем под лавку.

Люська посмотрела под лавку и сразу всё поняла. Она нагнулась и стала гладить Урана. Уран потянулся, зевнул и вылез из-под лавки.

Тогда Люська спокойненько вынула из косы длинную розовую ленточку и обвязала её вокруг Урановой шеи. Потом она взялась за кончик ленты и помахала мне рукой: мол, выходи.

Я заметалась по комнате. Что же делать? Может, выпрыгнуть из окна? Нет, всё-таки второй этаж. А может, вылезти из окна по верёвке? А потом обратно? Мама ничего не узнает. Она придёт, а я уже дома.

Я бросилась в кладовую и вытащила оттуда толстенную белую верёвку. За одну минуту я привязала её к батарее и залезла на подоконник. Подумаешь, второй этаж! Да я лучше всех в классе лазаю по канату!