Галстук с тугим узлом - Леонид Орлов

— Гильзы, — изрек Хейз, держа свою находку двумя пальцами и демонстрируя ее спутникам. — Стреляли отсюда. Гильзы свежие, не прошлогодние. Это я вам совершенно точно скажу. Не первый день езжу по местам боев.

— Эдвард, а где лежал американец? — спросил Сергеев.

— Вот здесь, — показал рукой оператор.

— Как раз между машиной, со стороны которой стреляли, — прокомментировал Сергеев, — и убитыми никарагуанцами. Любопытно.

— И машина его стояла здесь же. Вся изрешеченная пулями, стекло разлетелось на куски. Но я не успел снять лицо убитого, его быстро закрыли. Но видел, что черты европеоидные.

— Любопытно другое, Станислав, — подал голос Борецкий, присаживаясь на корточки. — Там, где стояли другие машины, есть еще одна щепка от ящика. И на камне еле заметный след зеленой краски. Ящик ставили и шаркнули днищем по камням. Сюда эти ящики и грузили. В машину, которая тут стояла.

— Ладно, поехали. — Сергеев отряхнул руки и повернулся к американцам. — Ну, что, парни, покажете свое кино?

Эдвард вопросительно посмотрел на Хейза, потом, прикусив губу, — на Сергеева. Он явно не знал, как себя вести и какое решение принять. Наверное, в паре с Батлер он был в высшей степени подчиненным. Оператором он мог быть замечательным, даже гениальным, а вот как мужик — типичная «тряпка». А еще Сергеева поразил Хейз. Журналист, прищурившись, посмотрел на русских, потом неторопливо пошел к машине, где на заднем сиденье лежала его сумка с пленкой.

— Мистер Хейз, это и в ваших интересах, — сказал ему вслед Борецкий. — Мы хотим сообща разобраться в том, что тут произошло.

— Я думаю, у нас еще будет время обсудить эти вопросы, — открывая дверь машины, сказал американец.

Родионов поднялся из‑за стола, неторопливо прошел к окну и задвинул плотные гардины. Ткань тут же вспучилась от потока воздуха с улицы. Подумав немного, Олег Иванович все же закрыл окно и включил вентилятор. В помещении тут же стало душно, и теплый воздух, обвевавший лицо, больше был похож на поток воздуха из бани. Но лучше такое движение воздуха, чем никакого.

У Родионова, видимо, были основания закрывать окно. Не зря же он позвал к себе Сергеева, как только тот вместе с Борецким вернулся из поездки в горы.

— Рука болит? — спросил Родионов, глядя на пластырь на локте Станислава.

— Терпимо, — поморщился Сергеев. — Ссадина, хотя и глубокая. Вы что‑то срочное хотели мне сказать?

— Да, — кивнул Родионов, садясь за стол и потирая лицо руками. — Я тебе говорил, что у меня есть контакты в ближнем окружении Георга Коулмана? Так вот, та стрельба, в результате которой на перевале погибли никарагуанцы и один американец, произошла 28‑го числа. Коулман выезжал куда‑то с неким американским гражданином по имени Джерри Эптон именно 28‑го числа. Убитый на перевале американец, по нашим сведениям, которые просочились с американской стороны, это и есть Джерри Эптон. Бывший морской пехотинец, несколько лет назад уволившийся из армии.

— Значит, есть основания полагать, что Коулман был в тот день на перевале?

— Видимо, был. От журналистов это скрывают, от них почти все скрывают. Но у меня есть сведения, что Коулман писал рапорт своему руководству о событиях на перевале. О нападении на них сандинистов, о гибели напарника.

— Интересно, а что же они такого везли через этот перевал?

— Думаешь, что они что‑то везли? — улыбнулся Родионов. — А может, просто ездили на встречу с кем‑нибудь?

— Вам такие щепки ничего не напоминают? — Сергеев вытащил из кармана брюк носовой платок, достал из него три небольшие деревянные щепки.

— Ну‑ка, ну‑ка, — Родионов включил настольную лампу и поднес находки ближе к свету. — Ну, ты молодец, Стас. Гляди‑ка, нашел следы. Согласен, это оружейные ящики. Или патронные. Да и знал я, что они оружие и деньги могли передавать контрас. Коулман подобные задания давно выполняет, это его профиль. А еще мелкие провокации. Типа той, что он хотел провернуть с тобой в поезде.

— Это понятно, Олег Иванович, но почему погибли никарагуанцы, которые ехали на грузовике? Почему погиб его напарник, этот Эптон? Что там могло произойти? Журналисты приехали туда, когда тела еще не успели остыть, но их быстренько выпроводили. И информации никакой не дали.

— Ладно, поделюсь я с тобой кое‑чем, проныра. Только и ты уж не таи, что знаешь. Дело‑то общее делаем.

Сергеев хотел хмыкнуть и напомнить разговор, который произошел в день его приезда в Манагуа, когда тот же самый Родионов ему выговаривал, что разведка разведкой, а дипломаты дипломатами. Хотя тот же самый Родионов потом и намекнул, что ему приказали помогать специальному представителю МИДа Сергееву.

— Коулман, — снова заговорил Родионов, — а мне это доподлинно известно, перед поездкой закреплял на себе микрокамеру. Это специальная накладка, имитирующая пуговицу. Закреплял и проводил проверку качества съемки. Теперь давай подумаем, Стас, что собирался снимать Коулман, с кем он собирался встречаться и, самое главное, зачем он встречался и зачем ему понадобилась запись этой встречи.

— А не знал ли майор Коулман, что встреча закончится стрельбой и трупами? — спросил Сергеев. — Судя по тому, что вы мне про микрокамеру рассказали, он ее не часто использует.

— Не часто. Вещь хрупкая, причем она не записывает, а только передает информацию, а записывающий блок с приемником находится в другом месте. Ты правильно подумал, в нужном направлении. Встречаться он мог только с генералом Сертано. Это однозначно. На тот момент других командиров контрас в том районе не было, да и сейчас нет. Сертано, по нашим сведениям, не очень активен, он больше торговец. В частности, он замечен в посреднической деятельности между поставщиками оружия и другими командирами контрас.

— А ведь в этом есть логика, Олег Иванович, — улыбнулся Сергеев.

— Ну‑ка, ну‑ка, — поощрительно улыбнулся Родионов.

— Торговля оружием имеет место, это установлено нашим руководством, поэтому меня и прислали. Естественно, канал поставки не один, но Коулман — один из них. И вполне естественно его желание заработать на этих операциях лично. Не знаю как, но этот авантюрист нашел лазейки. А камера ему нужна была, чтобы снять нечто, что позволит держать того же самого Сертано на крючке. Компромат — вот что было его целью. А что будет хорошим компроматом на генерала контрас? Покупка оружия у американцев? Ничего подобного, они готовы это делать открыто, эти факты сами американцы прячут. Им не очень выгодно, чтобы мир об этом узнал. Значит, что?

— Генерал застрелил Джерри Эптона? А заодно расстрелял этих никарагуанцев возле грузовика?

— Ну, может, не лично он, а его солдаты. Вопрос, Олег Иванович, зачем это было нужно Сертано? Зачем он убил их или приказал убить, что не имеет для нашего дела существенной разницы? И тут же в голову приходит ответ. Сертано тоже хотел кое‑что скрыть. Например, Коулман вместе с оружием привозил для Сертано еще и крупную сумму денег. И часть этих денег, а может, и все, они решили с ним прикарманить, поделить на двоих. Как вам такой вариант? Так что убитые никарагуанцы и Джерри Эптон — это просто ненужные свидетели, которые сыграли роль жертв нападения сандинистов. Сандинистов выставляют заядлыми грабителями перед мировой общественностью, себя американцы выставляют, если уж что‑то просочится в прессу, поборниками демократии и борцами с бандитами‑сандинистами. И перед начальством Коулман чист.