Нож сновидений - Роберт Джордан

Обычно у этих айильцев мало что отражалось на лицах, но ей почудилось, будто его зеленые глаза слегка расширились. И потом она закричала, когда он рывком выдернул ее из седла, схватив за белое одеяние громадной пятерней.

– Замолчи, гай’шайн, – сказал айилец, но таким тоном, будто ему было безразлично, подчинится она его словам или нет.

Одно время Галине приходилось повиноваться всем, но как только они поняли, что она подчиняется любому приказу любого айильца, очень многим оказалось в удовольствие давать ей какое-нибудь глупое поручение, и, когда она требовалась Тераве или Севане, она оказывалась занята. Теперь же от нее требовалось повиноваться только определенным Хранительницам Мудрости и Севанне, поэтому Галина брыкалась и отбивалась, вопила в отчаянной надежде, что ее крики привлекут кого-то, кому известно, что она принадлежит Тераве. Если бы только ей разрешили носить с собой нож! Даже нож стал бы каким-никаким подспорьем. Как так вышло, что этот мужчина не узнал ее? Или он почему-то не знает, что означают эти украшенные драгоценностями пояс и ожерелье? Лагерная стоянка огромна, в ней людей не меньше, чем в крупном городе, однако, по-видимому, все и каждый мог чуть ли не пальцем указать на любимую зверушку Теравы, на эту мокроземку. Наверняка та прикажет с этого парня кожу живьем содрать, и Галина обязательно полюбуется на это зрелище, от первой минуты до последней.

Слишком быстро стало понятно, что нож ей ничуть не пригодился бы. Как она ни боролась, айилец управился с Галиной без труда: натянул капюшон ей на голову, ослепив ее, потом затолкал, сколько смог, ткань одеяния ей в рот и закрепил импровизированный кляп. Затем бросил ее ничком наземь и крепко-накрепко связал запястья и лодыжки. Причем с той же легкостью, словно она была ребенком! Сколько бы Галина не дергалась и не сопротивлялась, все ее усилия пропали втуне.

– Гаул, ему нужна гай’шайн не из Аийл, но гай’шайн, которая разъезжает верхом, да еще в шелках? – раздался мужской голос, и Галина замерла. Это не айилец. В его голосе отчетливо слышался выговор Муранди! – Наверняка и это не в ваших обычаях, да?

– Шайдо. – Второй это слово точно сплюнул, будто выругался.

– Ладно, все равно надо отыскать еще двух-трех, если ему нужно узнать что-то полезное. А может, и трех, и пяти будет мало. Там уйма народу в белом, десятки тысяч человек, и она может оказаться среди них где угодно.

– Думаю, Фагер Неалд, вот эта, наверное, сможет рассказать Перрину Айбара то, что ему хочется узнать.

Если прежде Галина замерла, то сейчас буквально застыла – ее словно ледяной водой окатили. В животе все оледенело, сердце обратилось в ледышку. Этих людей отправил Перрин Айбара? Если ему взбредет в голову напасть на Шайдо, чтобы освободить свою жену, его убьют, уничтожив тот рычаг, которым пользовалась Галина, воздействуя на Фэйли. Если мужа убьют, то женщине будет все равно, что откроется, а у других нет секретов, разглашения которых они страшатся. В ужасе Галина увидела, как тают ее надежды заполучить заветный жезл. Она должна его остановить. Но как?

– А почему ты так думаешь, Гаул?

– Она – Айз Седай. И, похоже, в подружках у Севанны.

– Во-от ка-ак? – задумчиво протянул мурандиец. – Неужели?

Как ни странно, ни один из мужчин не выказал ни малейшей обеспокоенности тем, что они захватили Айз Седай. И айилец, по-видимому, совершенно ясно понимает, кто она такая. Даже если он из ренегатов-Шайдо, ему должно быть неизвестно, что она не может направлять без разрешения. Это знали только Севанна и немногие из Хранительниц Мудрости. Все это еще больше сбивало Галину с толку.

Вдруг ее подняли в воздух и положили на живот. Перекинув через седло ее же лошади, как сообразила Галина, и в следующий момент ее затрясло на жесткой выделанной коже, поэтому кто-то из мужчин рукой придержал женщину, чтобы она не свалилась с кобылы, когда та затрусила рысцой.

– Давай, Фагер Неалд, веди нас туда, где ты проделаешь ту свою дыру.

– На другой стороне холма, Гаул. Хотя я уже так часто тут бывал, что могу проделать переходные врата практически откуда угодно. А вы, айильцы, всегда бегом ходите?

Переходные врата? О каком вздоре болтает этот мужчина? Отбросив эту чушь в сторону, Галина принялась размышлять о возможных вариантах, и пока не находила ни одного хорошего для себя решения. Связанная, точно овца, которую везут на базар, с заткнутым ртом – ее никто не услышит и за десять шагов, даже если она станет орать во всю мочь легких, и шансов на спасение никаких, если только те, кто ее пленил, не натолкнутся на каких-нибудь дозорных Шайдо. Но хочет ли она того?

Только добравшись до Айбары, у нее будет хоть какая-то возможность остановить его и не позволить разрушить взлелеянные ею планы. С другой стороны, в скольких днях пути находится его лагерь? Не может быть, чтобы он был рядом, иначе Шайдо уже обнаружили бы бивак. Галина знала, что разведчики прочесывают местность на десять миль вокруг лагеря. Но сколько бы дней ни ушло на дорогу до лагеря Айбары, столько же времени уйдет на обратный путь. Она опоздает не на минуты – на целые дни.

Терава не станет за это ее убивать. Просто заставит пожалеть, что она не умерла. Она попытается все объяснить. Расскажет байку, что ее захватили разбойники. Нет, просто пара разбойников; и так трудно поверить, что два человека сумели подобраться к лагерю настолько близко, о целой разбойничьей шайке и речи быть не может. У нее не было возможности направлять Силу, и для побега ей потребовалось время. Она сумеет убедительно рассказать обо всем. Это могло бы убедить Тераву. Если бы она… Нет, бесполезно. В первый раз Терава наказала Галину за опоздание, когда лопнула подпруга, и Галине пришлось возвращаться пешком, ведя лошадь в поводу. Терава не приняла такого оправдания проступку, и она не примет и объяснений Галины, что ее похитили. Галине хотелось расплакаться. На самом деле, как вдруг поняла женщина, она уже плакала – из глаз текли слезы безысходности, и ей не под силу было их унять.

Лошадь остановилась, и не успела Галина хоть о чем-то подумать, как конвульсивно и отчаянно задергалась, пытаясь свалиться с седла, заходясь в крике, насколько позволял кляп. Похитители, скорей всего, не хотят нарваться на дозорных и потому пережидают. Наверняка Терава поймет, что случилось, если дозорные возвратятся в лагерь с Галиной и теми, кто ее захватил, если даже Галина опоздает к сроку. Тогда Галина сумеет найти способ управиться с Фэйли, пусть даже ее муж будет мертв.

Крепкая рука отвесила Галине тяжелую затрещину.

– Не шуми, – промолвил айилец, и они отправились дальше.

У Галины из глаз снова полились слезы, и от них промок закрывавший лицо шелковый капюшон. Терава заставит ее выть. Но, даже рыдая, Галина начала прикидывать и обдумывать, что ей нужно будет сказать Айбаре. По крайней мере, может, ей удастся сохранить шанс заполучить жезл. Терава собиралась… Нет. Нет!

Ей необходимо сконцентрироваться на том, что можно сделать. Образы Хранительниц Мудрости, глядящих на нее жестокими глазами, держащих в руках розги, ремни или сложенные веревки, всплывали у нее в голове, но Галина всякий раз загоняла их подальше, пока мысленно перебирала те вопросы, какие может задать ей Айбара, и придумывала свои возможные ответы. Придумывала, что такого она способна сказать, чтобы именно ей он вверил безопасность своей жены.