Радикальный стартап: 12 правил бизнес-дарвинизма - Энди Кесслер

Федеральная резервная система выполняет роль последней кредиторской инстанции. Эту роль ей пришлось взять на себя после краха в 1929 г. фондовой биржи и последовавших за этим массовых изъятий вкладов из банков. Тогда обанкротились 10 000 банков, т. е. примерно 40 %, а вкладчики сняли с депозитов $2 млрд. Из обращения было выведено 30 % денежной массы. То же самое произошло с ВВП, безработица достигла 25 %. Как явствует из описанного выше, потерянная денежная масса не такая уж хорошая штука.

Следующая серьезная перемена произошла почти 20 лет спустя, в 1933 г.

Тогда для страхования счетов вкладчиков была создана Федеральная корпорация страхования депозитов (ФКСД). Ее задача – предотвращать «налеты на банки» при первых признаках неприятностей. Больше никаких «налетов». Во всяком случае не в таком масштабе. (Можно поспорить с тем, действительно ли ФКСД выполняет роль страхового полиса, поскольку она назначает банкам слишком низкую цену за привилегию страховать депозиты против массового изъятия, а разницу покрываем мы с вами. Тем не менее ФКСД можно считать неплохим вариантом. Она предотвращает панику – во всяком случае банковскую панику!) Это работает до тех пор, пока банки подходят к выдаче кредитов разумно, что, как мы видели в 2008 г., не всегда соответствует действительности.

Таким образом, банковская система частичного резервирования имеет двойную подстраховку, уберегая нас от возвращения к статичной эпохе золотого стандарта. Федеральная резервная система позволяет банкам продавать свои активы в обмен на ссуды для выплаты вкладчикам. Это делает Федеральную резервную систему последней кредиторской инстанцией для банков. Плюс ФКСД – своего рода страховой полис (до $100 000, а иногда и $250 000) на случай массового изъятия вкладов, вне зависимости от разумности выдаваемых кредитов. И кто-то после этого будет утверждать, что банки являются частными компаниями?

Из этого следует, что Федеральная резервная система должна подсчитывать, сколько денег создавать, чтобы заполнять корзину по мере роста населения и производительности, – задача практически невыполнимая.

У резервной системы есть несколько рычагов. В попытках создать необходимое количество денег иногда используются процентные ставки, при этом Федеральная резервная система рассматривает цены – розничные и отпускные – в качестве заменителя уровня цен. Цены – наше все. Хотя низкие цены на компьютеры, мобильные телефоны и телевизоры с ЖК-экраном позитивно влияют на экономику и обеспечивают богатство (эффективное использование технологий всегда обеспечивает богатство), их зачастую интерпретируют как дефляционные, и по мере удешевления техноигрушек процентные ставки снижаются в целях «стимулирования» экономики.

Бывает, что избыток денег не проявляется в розничных или отпускных ценах, а перетекает на фондовую биржу или в сферу недвижимости и воспринимается как новое богатство. Иногда это так и есть, но нередко биржи просто переполняются от избыточного количества денег (вспомните начало 2000-го и конец 2007 г.). Правда, скачок цен на недвижимость имеет более плачевные последствия, поскольку недвижимость – это первое или второе производное богатства. Доходы растут от настоящего богатства, и некоторая часть этих денег уходит в недвижимость. Но это нередко служит ложным сигналом, слишком большая сумма денег, в особенности полученных в кредит, может увеличивать объем жилой недвижимости сверх того, что создает богатство. То же самое относится к коммерческой недвижимости, офисным зданиям и прочему. Это производный фактор создания настоящего богатства.

После краха банковской системы осенью 2008 г. очень остро встала проблема чрезмерного накопления. Во всем мире стали активно скупать ценные бумаги казначейства США. Краткосрочные процентные ставки стремились к нулю. В условиях паники доллар стал надежным средством, укрепившись по отношению к евро и иене. Никто не хотел вкладывать деньги в дома, машины и даже – вот дела! – в телевизоры с огромным экраном. Скорость обращения денег заметно снизилась. До какого предела? Никто точно не знает.

С целью компенсировать сниженную скорость обращения денег и удержать экономику от падения председатель Федеральной резервной системы США Бен Бернанке начал наращивать денежную базу для увеличения количества денег. Но это непростая задача. Даже при наличии фондов срочной помощи банки не горели желанием ссужать. Поэтому увеличения денег Федеральной резервной системы в объеме 10:1 не произошло, не говоря уже о создании денег в стиле Bear Stearns[12] в объеме 50:1. Тогда Бернанке принялся скупать ценные бумаги казначейства США за наличные, чтобы увеличить денежную массу. Что само по себе странно, поскольку при этом он также продавал ценные бумаги казначейства, чтобы финансировать стимулы, бюджетные дефициты и…

Эй, обождите минутку, разве он не мог просто напечатать $10 трлн и ликвидировать все долги казначейства? Ну да, конечно. Почему бы тогда не $100 трлн, чтобы мы все разбогатели до неприличия? Но печатание денег, не подкрепленных производительностью, не приносит нового богатства. Настоящее богатство – это то, что создается в результате производительности. Все остальное не более чем бумага. Цены скакнут вверх в попытке соответствовать появившимся лишним деньгам, переходящим из рук в руки, $2 за кофе в Starbucks превратятся в $20, но никто, увы, не станет при этом богаче.

Итак, печатание денег не создает богатства, но все ли решает одна только производительность? Как насчет эффективности? Разве она не создает богатство? Не так давно меня попросили оценить компанию, которая использовала оригинальный метод повышения КПД двигателя внутреннего сгорания. «Он может экономить миллиард баррелей нефти каждый год», – убеждали меня. Ну-ну, может быть. Но лично я избегаю эффективных изобретений.

Многие считают, что слова «производительность» и «эффективность» взаимозаменяемы. Не попадитесь в эту ловушку. Они связаны друг с другом, но между ними имеется существенное различие. Лучше всего прямо сейчас дать определение производительности.

Посмотреть на нее можно под таким углом: эффективность сопряжена с вложениями, а производительность с результатами. Или, скорее, так: вложения/эффективность – это количество затраченных усилий, а выработка/производительность – это объем производимого продукта и частота его производства.

Но даже такое объяснение слишком упрощенно. Для полного понимания стоит добавить еще один термин – результативность. Она показывает, каким образом полученное соответствует запланированному или желаемому, и означает, что делается то, что надо. Эффективность есть соотношение реальной выработки и реальных вложений, она означает, что делается как надо.

Производительность означает делать что надо и как надо. Другими словами, она является совокупностью результативности и эффективности.

Это определение несколько более размыто, чем представление о производительности как выработке за рабочий человеко-час, зато оно гарантирует, что, обеспечивая выработку, вы будете попутно еще и создавать богатство.