Навеки твой - Даниэль Глаттауэр

— Ты еще жива? — спросила мама, но вовремя спохватилась: — Конечно, дитятко, ты знаешь, что я всегда рада тебя видеть.

Мама выглядела плохо, будто только что опять разошлась с отцом по взаимному согласию, и всем видом давала дочери понять, что это она во всем виновата. В качестве штрафа Юдит должна была зачитать вслух показания к применению и побочные действия для лекарств против слепоты, инфаркта миокарда и прочих. Тем не менее о Ханнесе не было сказано ни слова. Юдит посматривала на часы каждую минуту.

— Ты уже хочешь идти? — спросила мама.

— Да, я встречаюсь с Лукасом, — ответила Юдит.

— Лукас? — В ее голосе прозвучал открытый упрек. — Почему с Лукасом?

— Потому что он мой друг, а друзьям свойственно иногда встречаться.

— У Лукаса семья!

— Нет, мама, эту тему я с тобой обсуждать сейчас не стану, — заявила Юдит, встала и через секунду хлопнула дверью.

Пару минут она простояла на лестнице, размышляя, в каком жалком состоянии оказалась, но потом снова позвонила в дверь. Мама открыла нерешительно, ее глаза чуть припухли. Юдит бросилась ей в объятья и стала просить прощения.

— У меня была нехорошая полоса, — произнесла она.

— Я знаю, — промолвила мама.

Возникла тягостная пауза. Юдит: откуда тебе известно? — Это видно по тебе, дитятко.

Они встретились в «Ирисе». Лукас уже сидел там и говорил по телефону. Перед ним стоял стакан апероля, освещаемый настольной свечой. Свет от свечи придавал его графически очерченному лицу красно-оранжевый блеск. Приветствуя Юдит, он коснулся ладонью ее щеки — то был одновременно знак защиты и нежности. И почему этот мужчина не стал ее мужем?

— Юди, можешь не переживать, он действительно лежит в больнице Святого Иосифа, — заверил Лукас.

Согласно записям, господин Ханнес Бергталер был принят в прошлый понедельник. В каком точно стационаре он находится, о том, почему он попал в больницу, о диагнозе и текущем состоянии здоровья справок не дали. Так распорядился сам пациент.

— Лукас, у меня мания преследования? — спросила Юдит.

— Нет, у тебя нет мании.

Она: тогда почему мне кажется, будто Ханнес попал в больницу из-за меня и из-за меня не позволяет получить сведения о себе. Как это объяснить?

Лукас: вероятно, так и есть. Она: вот видишь, значит, правда. Лукас: остановимся на предположении. Она: но, возможно, он действительно в тяжелом состоянии и нуждается в помощи. Лукас: а возможно, хочет, чтобы ты так думала и желательно думала о нем непрерывно. Она: да, не исключено. Лукас: он всех принуждает все делать для того, чтобы ты им занималась.

— А я хочу вынудить тебя сосредоточиться на моих проблемах. Он: нет, Юди, меня ты не вынуждаешь, я это делаю добровольно и с удовольствием.

Они проговорили весь вечер, до закрытия «Ириса». Юдит выпила больше обычного. Лукас предпочел трезвость, если не считать апероля и бокала вина. Пару раз его рука как бы непроизвольно ложилась на ее плечо, но он тут же ее убирал. В любом случае, Лукас ненавязчиво и довольно изящно переводил разговор с Ханнеса на что-нибудь другое. Чаще они вздыхали или посмеивались над упущенным прошлым с его интимными подробностями. Что скажет Антония, узнав, что он, подчиняясь инстинкту защитника и желая утешить душу своей параноидальной бывшей любовницы, сбежал от семьи в город и целую ночь напролет проторчал в полутемном венском баре?

— Она отнесется с пониманием, — заверил он. — Знает, что мы близкие друзья, Юди, и я никогда не злоупотреблю твоим доверием.

— А ее? — спросила Юдит.

— Ее тем более, — успокоил Лукас. Последняя фраза прозвучала эротичнее, чем любовное нашептывание.

Пошатываясь, они добрались до ее дома. Соседи ничего не услышали, поскольку шум если и был, то только когда они сталкивались и когда пытались на прощание поцеловаться в щеку.

— Ты войдешь? Я могла бы устроить тебя на диване в гостиной, — пробормотала Юдит.

— Нет, спасибо.

Лукас остановился неподалеку в квартире отъехавшей по делам коллеги, и к тому же ему хотелось подышать свежим воздухом, для чего собирался пройти эту пару кварталов пешком. Он только дождется, когда у Юдит загорится свет, чтобы быть уверенным, что она нашла свою квартиру.

Юдит не стала вызывать лифт, а шатающейся походкой стала взбираться по лестнице. На каждом пролете она останавливалась и прислушивалась, не доносятся ли сверху стоны или какие-либо иные звуки. Добравшись до последнего этажа, Юдит почувствовала, что здесь не все так, как обычно. На всякий случай набрала побольше воздуха, чтобы громко и вовремя закричать, если придется. Но, увидев записку на своей двери, она потеряла дар речи: это было уведомление о смерти, обрамленное черной рамкой с крестом посредине. В панике она отвела взгляд от листка. Ей не нужно было читать имея — оно давно прожигало мозг. Спотыкаясь, Юдит побежала вниз. Ступеньки под ногами издавали какой-то особый барабанящий звук.

— Лукас! — закричала она.

— Что случилось?

Наконец парадная дверь поддалась.

— Похоже, Ханнес умер! — И Юдит упала в его руки.

Ему понадобилось не менее получаса, чтобы успокоиться, и еще столько же, пока она не решилась на еще одну попытку добраться до своей двери — на сей раз, держась за его локоть.

«Хельмут Шнайдер», — Лукас прочел подпись на объявлении о смерти, как будто не найдя в ней ничего более достойного внимания. Юдит держалась за его спиной.

— Юди, умер совсем другой человек, Хельмут Шнайдер. Ты знаешь Хельмута Шнайдера? Хотя бы помнишь его лицо?

— Мой сосед по площадке, — пробормотала Юдит. — Пенсионер. Но как уведомление оказалось на моей двери? Я практически не видела этого человека. В моей ситуации вызывает подозрение факт, что уведомление оказалось на моей двери. Это не простая случайность!

— Не исключено, что подобные уведомления висят на всех дверях, — попробовал успокоить ее Лукас. — Хочешь, проверим?

— Нет, не хочу проверять. Я хочу, чтобы они были на каждой двери. Тогда я перестану бояться. Я по горло сыта страхом. Мне хочется спать и видеть сладкие сны. А когда проснусь, думать о прекрасном. Лукас, ты не мог бы остаться со мной? Хотя бы до рассвета? Пожалуйста, останься! Ты мог бы лечь на диване в гостиной. Или ложись на мою кровать, а я переночую на диване.

На следующее утро у обоих раскалывалась голова. Кофе помогло Юдит прийти в себя.

— Лукас, мне кажется, я должна с ним встретиться еще раз.

— Ты серьезно? Будет ли это разумно?

— Я должна. Иначе мне и дальше повсюду будут мерещиться призраки.

— И что ты собираешься ему сказать?

— Понятия не имею. Главное, увидеть его. После этого он не будет больше внушать мне страх.