Расцвет и упадок Османской империи. На родине Сулеймана Великолепного - Лорд Кинросс

Тогда Мехмед заказал Урбану изготовить в литейной Адрианополя другую пушку, в два раза большего размера. Когда она была готова к испытаниям, для ее обслуживания и транспортировки потребовался отряд в семьсот человек с пятнадцатью парами волов, которые только и смогли сдвинуть ее с места. Это орудие-монстр, более двадцати шести футов в длину и восьми дюймов в диаметре, было заряжено ядром весом в двенадцать сотен фунтов.[2] Жители окрестностей были предупреждены, чтобы они не пугались звука выстрела. Потом подожгли фитиль, и орудие выстрелило с места неподалеку от дворца султана. Звук выстрела был слышен на расстоянии около десяти миль вокруг, а ядро пролетело около мили, прежде чем зарылось в землю на глубину шести футов.

Султан Мехмед II

Восхищенный успехом этих испытаний, султан приказал выровнять дорогу и укрепить расположенные на ней мосты с тем, чтобы весной пушку можно было перевезти к месту, отведенному ей у стен Константинополя. Тем временем в литейных султана шла отливка других пушек, но меньшего калибра. Таким образом, он создавал очень мощную артиллерийскую часть, какой еще не видел Восток, орудия которой стреляли с помощью черного пороха, хотя на Западе это было известно еще век тому назад. Конечно, против этих орудий каменные стены столицы, возведенные еще в средние века и раньше, больше не могли служить надежным средством защиты.

В течение зимы 1452 года султан был полностью занят приготовлениями к осаде города. Не зная сна, он мог проводить ночи напролет, сосредоточенно изучая чертежи обороны города, планируя свои атакующие ряды, позицию, которую должны были охранять его войска, места установки своих осадных машин, своих батарей, своих мин. Он мог за полночь, одетый как простой солдат, с парой попутчиков отправиться бродить по улицам Адрианополя, чтобы знать настроение своего народа и солдат. Если кто-либо осмеливался узнать султана, приветствовать его, Мехмед, безразличие которого к человеческой жизни уже давно вошло в поговорку, немедленно убивал такого человека кинжалом.

В одну из ночей, в предрассветные часы, Мехмед послал за Халилом, великим визирем, который, чувствуя себя неловко из-за занимаемой им позиции, в порядке предосторожности взял с собой блюдо с золотыми монетами. Когда его спросили, зачем это понадобилось, Халил ответил, что в обычае слуг султана было приносить с собой подарки, когда их господин неожиданно вызывал к себе. Мехмед отодвинул блюдо в сторону, сказав: «Я хочу только одну вещь. Дайте мне Константинополь». Он затем информировал Халила, что осада начнется в самое ближайшее время.

Греки в Константинополе, население которого теперь сократилось до менее чем пятидесяти тысяч человек, могли бы выставить войско численностью всего в семь тысяч защитников. Оно включало около двух тысяч иностранцев, главным образом венецианцев и генуэзцев, которые собрались, чтобы помочь горожанам «ради чести Господа Бога и Христианства» наряду с командами судов, находившимися в бухте Золотой Рог. С этими войсками византийцам предстояло оборонять четырнадцать миль городских стен. Более того, это предстояло делать с помощью лишь легких пушек.

Их воодушевило только своевременное прибытие вместе с семью сотнями человек генуэзского специалиста по обороне обнесенных крепостными стенами городов Джованни Джустиниани, которого император назначил главнокомандующим и который немедленно занялся работой при неослабевающей помощи населения, чтобы укрепить стены, расчистить рвы и в целом улучшить систему обороны. Тем временем были собраны все имеющиеся запасы оружия для его перераспределения в те места, где оно требовалось больше всего. Испытывая нехватку не только в людях, но и в деньгах, император учредил фонд обороны, в который вносили пожертвования частные лица, монастыри и церкви. В это время серебряная утварь переплавлялась в церквях и шла на чеканку монет.

Султан прекрасно понимал, что предшествующие осады Константинополя оканчивались неудачей из-за того, что город подвергался атакам только со стороны суши. Византийцы всегда извлекали пользу из своего господства на море и могли поэтому доставлять морем запасы воды. Турки, со своей стороны, зависели от судов христиан при транспортировке своих войск из Азии. Поэтому, как отчетливо видел Мехмед, было жизненно важно собрать не только наземные войска, но и иметь военный флот. Понимая всю значимость господства на море, он уделил этому вопросу самое пристальное внимание. Именно поэтому Мехмед составил флот не только из старых, но и из новых судов, срочно построенных на верфях Эгейских островов, насчитывавший около 125 кораблей различных размеров наряду с различными вспомогательными судами.

Когда весной 1453 года эта армада под командованием адмирала-болгарина вышла из Галлиполи, чтобы плыть в Мраморном море, греки осознали, к своему изумлению и ужасу, что турки обрели флот, который численностью превосходил их собственный в пять раз. Султан собрал совет министров, чтобы обнародовать планы войны и получить разрешение на их реализацию. Он смог убедить министров в том, что теперь османы господствуют на море. Несмотря на прежние достижения, Османская империя, настаивал он, никогда не будет чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока она не овладеет Константинополем. И он убежден, что город нельзя считать неприступным. Лично для него, заключил Мехмед, ясно одно: если бы он не смог править империей, включающей Константинополь, то предпочел бы не управлять ею вовсе. Совет поддержал его.

Султан получил поддержку и со стороны духовенства. Сам пророк Мухаммед, как верила почти вся армия султана, отведет особое место в раю тому солдату, который первым ворвется в город. Разве же Мухаммед не пророчил: «Они завоюют Константинию. Славой будут покрыты князь и армия, которые осуществят это!» Султан сам часто заявлял, что он будет именно этим князем, торжествующим над «неверными» во имя ислама.

Греки, со своей стороны, были очень встревожены во время долгой, суровой зимы такими дурными предзнаменованиями, как землетрясения, проливные дожди, зарницы и кометы, наводнения, что, по их мнению, предвещало конец их империи и приход Антихриста. В канун рождества Христова в огромном храме Святой Софии прошла торжественная служба, во время которой был провозглашен союз между православной и католической церквями, ранее согласованный во Флоренции. Но греческая конгрегация неохотно принимала этот факт, и лишь немногие греки после этого готовы были войти в церковь, службы в которой было разрешено проводить только тому клиру, который поддержал союз.

С наступлением весны султан стал перемещать свою огромную армию через Фракию под стены города, куда его тяжелая артиллерия прибыла раньше его и куда он прибыл со своим последним отрядом 2 апреля 1453 года, на второй день Пасхи. Мехмед поставил свою штаб-квартиру на самой высокой точке, напротив центральной части расположенных на суше стен, с янычарами, ставшими лагерем вокруг него, и чудовищной пушкой и двумя орудиями меньшего калибра на оборудованной поблизости огневой позиции. Император занял свою позицию прямо напротив позиции султана, у ворот святого Романа, имея на флангах войска генуэзцев под командованием Джустиниани. Чтобы показать, что у него есть поддержка от христиан из Венеции, по стенам, чтобы это все могли видеть, промаршировала тысяча венецианских моряков в их резко отличавшихся от всех остальных своеобразных униформах.