Запретный плод - Эмма Холли

Граф рассмеялся, но смех вышел колючим.

– Мне льстит, что он не показался тебе ужасным. Но то, что произошло, было в корне неверным. Ты невинна и наивна и не должна позволять мужчинам так вести себя.

– Я не так уж и наивна, как вы полагаете, ваше сиятельство, – фыркнула Флоренс, чувствуя, что злится. – Дело именно в вас. В том, кто должен вести себя корректно, как настоящий кузен!

– Верно, – вздохнул Эдвард и снова запустил руку в волосы, отчего те забавно встопорщились. Не зря он так приглаживает их каждый раз, подумала Флоренс. Они и вправду ужасно непослушные. Дикие, как и он сам. – Тебе лучше уйти, – кивнул он в сторону дорожки. – Не хочу, чтобы тебя хватились.

Флоренс понимала, что он прав. Она встала и оправила юбки.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Да, – кивнул Эдвард. – Уходи скорее.

Она сделала пару шагов прочь и обернулась.

– Твои волосы...

Граф непонимающе уставился на нее. Его лицо снова приняло обычное мрачное выражение.

– Они... топорщатся. Тебе стоит их пригладить, прежде чем вернуться к гостям.

– Я так и сделаю, – заверил ее Эдвард и отвернулся. У Флоренс больше не осталось предлогов задержаться, и она поспешила по дорожке через оранжерею.

Пока Флоренс шла прочь, Эдвард следил за ней, выпрямившись и нахмурив брови. Но стоило ей исчезнуть из поля зрения, как он опустился на скамейку. Лицо его приняло растерянное выражение. Как он мог так забыться? Любой из гостей мог выйти подышать свежим воздухом и застукать их в оранжерее! Репутация мисс Фэрли была бы разрушена, не говоря уже о том, что план спасения Фредди с треском провалился бы. Что на него нашло? Что вообще с ним творится в последнее время? Всю свою жизнь Эдвард воспитывал в себе сдержанность, он всегда был хозяином своих эмоций и отвечал за свои поступки. Даже пока были живы родители, он был образцом дисциплинированности – не плакал, расшибив в кровь колени при падении, не позволял себе раскисать под насмешками школьных товарищей, когда он отказался потешаться над младшими детьми. Эдвард с самого рождения ощущал себя будущим графом Грейстоу, а для этого требовался сильный характер. Он следовал раз и навсегда установленным правилам и ни разу не оступился.

Неужели это именно он довел себя и дочь викария до умопомрачения? Неужели он действительно не остановился бы, если бы она не причинила ему боль?

– Проклятие! – выругался он.

Тяжело и шумно вздохнув, он поднялся на ноги, а затем старательно пригладил волосы, чтобы они не топорщились. Спасибо Флоренс, что она его предупредила насчет этого! Что она думает о нем теперь? Наверняка впредь она будет опасаться и избегать его.

Впрочем, это только к лучшему. Теперь он не может доверять собственной выдержке. И все-таки почему Флоренс так странно влияет на него?

Он столкнулся с Имоджин Харгрив в коридоре, когда она как раз выходила из зала для танцев. У него не было ни единого шанса избежать ее, поэтому он вежливо улыбнулся ей. Отделенные от остальных гостей мраморными колоннами и статуями нимф, держащих в руках букеты желтых роз, они могли поговорить без свидетелей.

– Так вот ты где! – удивленно воскликнула Имоджин, порхнув к Эдварду в шлейфе легких юбок. – Хорошо, что я тебя нашла. Сегодня Чарлз проведет всю ночь в клубе. Так что у нас есть немного времени, чтобы провести его вместе. Ну что же ты! – Она недовольно наморщила точеный носик. – Я ожидала, что ты задушишь меня в объятиях после такой чудесной новости.

Граф поймал ее руку, гладящую его грудь, и внимательно прислушался к своим ощущениям. Сияющие волосы Имоджин, матовая кожа оттенка слоновой кости, нежный румянец на щеках – она была хороша как богиня, такая же притягательная и волнующая. Но сегодня ее красота тянула Эдварда к себе не более, чем красота мраморных нимф вокруг.

– Я собираюсь домой, – как можно мягче сказал граф.

– Неужели? Я знаю, что вечера у Вэнсов бывают довольно скучными, но ведь твоя тетка со своей протеже в восторге от сегодняшнего бала. Кстати, присматривай за своей кузиной: не успеешь глазом моргнуть, и она обзаведется муженьком. Вот и Фредди что-то ею увлекся не на шутку!

Эдварду не понравилась такая болтовня.

– Флоренс Фэрли – достойная девушка. И если мой брат решит ухаживать за ней, а впоследствии сделает предложение, я сочту за честь благословить их.

Глаза Имоджин сузились.

– Разумеется. Я так и знала, что она вполне достойная.

– Именно.

Имоджин пожала плечами, обескураженная его холодным тоном.

– Послушай, дорогой, – потянула она его за руку, – давай не будем обсуждать родственников. Коль скоро ты не желаешь оставаться у Вэнсов, я могу подвезти тебя до дома. До своего, как ты понимаешь. – Ее тонкие брови поднялись в безмолвном вопросе.

Эдвард колебался. Он знал, что такое короткое путешествие должно закончиться в постели любовницы. И это его беспокоило: ему больше не хотелось туда. С другой стороны, он может сослаться на неотложные дела и просто прокатиться с Имоджин, а заодно и попытаться объяснить ей свою позицию. В конце концов, этот разговор рано или поздно должен состояться.

– Я собираюсь к себе домой. Но если предложение подвезти меня остается в силе, я приму его.

– Конечно, оно еще в силе, дорогой! – с облегчением воскликнула Имоджин. Похоже, она приняла происходящее за игру, в которой ее роль была уговаривать графа, а его роль – сопротивляться и сомневаться.

Они вышли из залитого ярким светом особняка. Эдвард помог Имоджин подняться в экипаж. Она сразу порхнула на свое сиденье и задернула на окнах шторки, скрывшие их от любопытных глаз. Граф видел ее настойчивый взгляд, нетерпеливые жесты, и почему-то ему стало неприятно. Как раз в этот момент Имоджин потянулась к нему и поцеловала. Поцелуй был опытным, умелым, и Эдвард не стал останавливать ее. Он хотел – нет, он надеялся, – что этот поцелуй заставит его тело откликнуться так же яростно, как робкие, неуверенные поцелуи Флоренс. Но ничего не произошло, он не чувствовал ничего, кроме холодного любопытства и разочарования. Нежные, испуганные ласки Флоренс ощущались острее, правильнее, чем настойчивые прикосновения любовницы.

Он отстранился.

– Нам надо поговорить.

– Эдвард, – сказала Имоджин высоким, неприятным голосом, – мне совсем не нравится то, как это звучит.

Эдвард взял ее руку в свою и постарался вложить в свои слова как можно больше нежности, которой совсем не чувствовал:

– Ты знаешь, что нравишься мне. Ты одна из самых красивых и достойных женщин света. Я благодарен тебе за время, что ты подарила мне.

– Эдвард, – Имоджин высвободила руку и откинулась на сиденье, – мне нужна не твоя благодарность. Мне нужен ты. Зачем ты мне это говоришь? Разве нам было плохо вместе? Страсть, которая разгорается между нами от каждого прикосновения, – это нечто особенное.