Цена ошибки - Роман Грибанов

– БТР мотострелков в патруле мимо наших старых стартовых позиций проезжал. Там даже трубы не осталось, одна груда битого кирпича. И Марта с Хильдой наверняка под этой грудой. Что это за война, когда в первую очередь гибнут гражданские? – тоскливо, не обращаясь конкретно ни к кому, спросил Георгий. И Борис не нашелся, что ему сказать в ответ…

23 октября 1962 года. На западе ФРГ, земля Северный Рейн – Вестфалия. Лесной массив Брахтенвальд вдоль дороги L221 между Брюггеном и Брахтом. За 4 дня до начала конфликта

Лео Граус от волнения едва не выпустил руль своего старенького «Опель-Капитана». Вот оно! Он ясно видел, как здоровенная мобильная установка для получения жидкого кислорода с американскими опознавательными знаками, которую трудно спутать с чем-то другим, едет в ста метрах перед ним. Вот она свернула на проселочную дорогу куда-то в глубину лесного массива Брахтенвальд, где нет никаких воинских частей бундесвера. Вообще никаких воинских частей. Ему повезло, он, первый из десятка агентов, нашел, куда подевались из мест постоянной дислокации эти чертовы «редстоуны».

Он свернул чуть дальше, на неприметную дорожку в лес, припарковав машину, чтобы ее не было видно с дороги. Теперь он должен только незаметно уточнить координаты и количество ракет. Через четыре часа Лео Граус, освобожденный от военной службы в бундесвере по состоянию здоровья, он же Леонид Седых, третий секретарь посольства СССР в Голландии, он же Лаврентий Серых, капитан Главного разведуправления Генштаба Вооруженных сил СССР, перешедший на нелегальное положение вчера и въехавший сегодня с утра в ФРГ по подложным документам, довольный выезжал на дорогу L221 в сторону Брюггена. Он мог остановиться в квартире, заранее снятой на его документы в Дюссельдорфе, но сейчас ему надо найти временное жилье где-нибудь поближе. Идеально было бы в Брюггене, Брахте, на худой конец где-нибудь в Фирзене или Мёнхенгладбахе. Выйти на связь с Центром и вызвать сюда всю остальную группу.

19:05, московское время, 17:05, время местное, 27 октября 1962 года. На западе ФРГ, земля Северный Рейн – Вестфалия. Лесной массив Брахтенвальд вдоль дороги L221 между Брюггеном и Брахтом. Через 1 час 05 минут после начала конфликта

Лаврентий Серых вел машину на нервах. Торопиться, стараясь не нарушать правила, очень трудно на автодорогах ФРГ, если это не автобаны. Вместе с ним молча сидели остальные члены его группы, двое советских и один немец, из разведки ГДР. По документам, конечно, все они были жителями земли Северный Рейн – Вестфалия, гражданами ФРГ. Сорок пять минут назад в постоянно включенном радиоприемнике, настроенном на одну из радиостанций ГДР, несколько раз прозвучало кодовое слово, всего одно: экватор. Наконец «опель» свернул на знакомую лесную дорожку. Словно подтверждая то, что им надо торопиться, несколько вертолетов с американскими опознавательными знаками зашли на посадку куда-то в глубину лесного массива. И на одном из вертолетов они ясно прочитали его номер. Номер машины из вертолетной секции доставки ядерных боеприпасов сороковой ракетной группы полевой артиллерии US ARMY.

Они быстро вышли из машины; полчаса бесшумной ходьбы по лесу, и вот он, один из двух тайников, координаты которого им выдали еще позавчера. Достав саперную лопатку, прихваченную из машины, они быстро откопали содержимое тайника, завернутое в несколько слоев целлофановой пленки. Кто-то, неизвестный им, уже заложил сюда все, что им нужно. Оружие, форма, амуниция, радиостанция – всё французского образца, поношенная форма со знаками различия одного из десантных частей Иностранного легиона. И самое главное – два радиомаяка с компасами и подробная карта этой местности. Теперь им надо, не обнаруживая себя, установить скрытно эти маяки в двух километрах от американских позиций, разнеся их к юго- и северо-востоку. Еще желательно быстрее уйти из этого района, но тут уж как повезет, они все военные и у них есть приказ. Через два часа они снова встретились у тайника. Немец хмуро произнес:

– Все сделали, но они начали сборку ракет.

Ракета PGM-11 «Redstone» в 1962 году представляла собой анахронизм, динозавра ракетной техники. С точки зрения советских инженеров-ракетостроителей. Хотя и принята на вооружение была в 1958 году. Перевозимая на десятке грузовиков, собираемая на стартовой позиции с помощью крана-подъемника, заправляемая жидким кислородом непосредственно перед стартом. Батальон «Редстоунов» мог запустить свои ракеты только спустя семь часов, после того как заехал на стартовые позиции или получил команду подготовки к запуску. В то время, когда советский ракетный комплекс 9К72 производил пуск за семнадцать минут, а если уже стоял на стартовых позициях в готовности № 1 – меньше чем за пять. И «Редстоун» нельзя было держать на дежурстве заправленный долго – жидкий кислород в качестве окислителя постепенно при нормальной температуре в баке ракеты переходил в газообразное состояние, повышая давление, которое постоянно стравливалось через предохранительный клапан. В итоге через пару дней никто не мог сказать, сколько же окислителя осталось в баке. И какая теперь будет максимальная дальность у этой ракеты. Для баллистической ракеты это было неприемлемо. Подобные ракетные системы Р-2 в том же 1958 году были сняты с вооружения Советской армии и подарены Китайской Народной Республике.

Но, с точки зрения капитана Серых, эти недостатки представляли собой сплошные плюсы для его страны. Комплексы «Редстоун» с их боевыми частями W39 мощностью четыре мегатонны все равно представляли собой страшную угрозу, если смогут выпустить свои ракеты по скоплениям войск Варшавского договора. Значит, их надо уничтожить до того, как они смогут стартовать. И они сделали свою часть работы. Конечно, действия его группы не так зрелищны, как атаки аэродромов или нападения на командные пункты противника, чем в этот момент занимались десятки таких же команд, как у него. Будет ли польза от этих двух установленных радиомаяков, станет ясно через несколько часов. Лаврентий скомандовал радисту:

– Давай кодовый сигнал по рации. И собираемся, надо быстрее убраться отсюда.

28 октября, 00:05, московское время, 27 октября, 22:05, время местное. На северо-западе ГДР. Позиционный район третьего дивизиона 159-й ракетной бригады. Через 6 часов 5 минут после начала конфликта

Полковник Устинов, держа трубку связи ЗАС[27], твердым голосом отвечал:

– Да, товарищ генерал брони. Одним дивизионом смогу нанести удар по полученным мной координатам через двадцать минут. Остальными двумя – через сорок пять. Нет, будет всего пять ракет, одна установка вечером потеряна в результате воздушной атаки противника. Да, мне все ясно, товарищ генерал брони. Через двадцать пять минут комплексы ЗРК противника будут уничтожены. Да, мне понятно, я отвечу погонами за неудачу. Так точно. Разрешите выполнять?

Он положил трубку, вытер вспотевшее лицо. Тяжело общаться с командующим фронтом при таких условиях, особенно если это легендарный генерал, который еще в 1942 году был заместителем командующего шестьдесят четвертой армии, оборонявшей Сталинград. Но он выполнит приказ, спасибо майору Остащенко: еще десять минут назад майор доложил, что его дивизион уже готов выполнить пуски пяти ракет, если будет такой приказ. И вот приказ поступил, причем в такой спешке, счет идет на минуты, как будто эти ЗРК убегут куда-то за эти лишние минуты.