Китай. Искусство есть палочками - Полли Эванс

В результате многие пещеры в Лунмэнь, к сожалению, остались пустыми. После пещерных храмов Юнгана, великолепие которых поразило меня до глубины души, пещеры Лояна уже не так впечатляли. Но все равно здесь было красиво, и вдобавок все содержалось в идеальной чистоте.

Вернувшись в Лоян, я бродила по улицам в поисках еды на завтра. Мне предстоял долгий день. Я заказала на половину шестого такси, которое через три часа привезет меня в Шаолинь, колыбель кун-фу. Весь день я буду учиться пинать что есть силы всех, кто посмеет меня обидеть, а потом снова прыгну в такси, чтобы добраться до Чжэнчжоу, это в нескольких часах езды на запад, к половине восьмого. Нужно было забрать билет, сесть на поезд и отправиться в девятнадцатичасовое путешествие в Ханчжоу.

Я купила себе сухой паек, а потом, решив, что больше ни секунды не проведу в этом ужасном ресторане при отеле под звуки «Бонни М», отправилась в один из ресторанов Лояна, который настойчиво рекомендовал путеводитель. Я не ела толком весь день: на завтрак выпила «Фервекса», на обед съела яблоко и пару печенюшек, и теперь желудок начал недовольно бурчать, и голова кружилась от голода. Ресторан вроде как располагался не очень далеко, и я решила пройтись пешком.

Прошло сорок пять минут, а я все так же брела по главному проспекту Лояна. Брать такси уже вряд ли имело смысл, я наверняка почти на месте. Так прошло еще пятнадцать минут. Хотелось есть, и я очень устала. М-да, я соприкоснулась с китайской историей куда ближе, чем хотелось бы: тут тебе и «Великий поход» и «Великий голод» в одном флаконе. Еще через пятнадцать минут я добралась-таки до ресторана.

Меню на английском у них не оказалось, но в этот раз я была нацелена на победу и только на победу.

— Пойдемте со мной, — велела я официантке и поднялась с места.

Девушка подняла брови, а потом обеспокоенно нахмурилась. Она понятия не имела, что у меня на уме, а я тем временем начала экскурсию по залу. Тут до официантки дошло, чего я хочу. Краснея и бледнея, она семенила за мной с блокнотиком. Вместе мы с ней пялились в чужие тарелки с супом, горками изумрудного шпината, приправленного чесноком, и другими, порой весьма странными субстанциями самых необычных расцветок.

За одним столиком какой-то пожилой китаец ужинал с женой. Он с удовольствием обмакнул палец прямо в чашку с чем-то дымящимся, потом облизнул его, причмокивая:

— Вкуснятина!

— Хочу то же самое, — сообщила я официантке.

Вскоре мне принесли глубокую миску с «тем же самым», даже не миску, а скорее фарфоровый дымящийся котел, из которого шел такой аромат, что у меня потекли слюнки. Истекая слюной в предвкушении, я вонзила в котел палочки (китайцы сначала едят гущу из супа палочками, а потом уже выпивают жидкость) и обнаружила в супе целые залежи лапши вперемешку с огромными кусками белого мяса крабов, ломтиками нежной свинины и свежайшие овощи. Я ела, и ела, и ела, а в паре метров от меня старик с женой, да и весь персонал ресторана замерли, выпучив глаза, и с удивлением наблюдали, как обжирается иностранка.

Честно говоря, шестилетние дети, которых я увидела во дворе школы, меня напугали. Все они находились в отличной физической форме и крутились вокруг своей оси на левой ноге, одновременно задирая правую до уровня уха, и издавали при этом оглушительный вопль, и не какое-нибудь там «Кия-я-я-я!» вполсилы, а настоящий кровожадный военный клич убийц-головорезов, которые слаженно отрабатывали удар ногой.

Я не рискнула выходить из машины и в безопасности дожидалась, пока придет госпожа Ван из отдела по работе с иностранными учащимися, стараясь никого ненароком не разозлить. В этой школе, самой крупной в Шаолине, обучались семь тысяч человек. Даже на спортивной площадке, где нормальные дети бездельничают или играют в футбол, эти прыгали, боролись, боксировали, причем с такими воинственными выражениями лиц, что заставили бы любого нервного наблюдателя затрепетать от страха. Все ученики были одеты в красные спортивные куртки, черные штаны и белые кеды, и в классы они маршировали не с ранцами, набитыми учебниками, а с мечами и палками.

Искусство кун-фу зародилось в монастыре Шаолинь, который находился чуть дальше по этой же дороге. В шестом веке нашей эры индийский монах по имени Бодхидхарма (что в переводе значит «Учение о просветлении») приехал в Шаолинь, где монахи по приказу императора переводили священные тексты с санскрита. Сначала настоятель монастыря отказался принять гостя, и тот отправился медитировать в пещеру, расположенную поблизости. Видимо, он так напряженно всматривался в стену пещеры, что прожег ее взглядом. Монахи оценили пылкую веру Бодхидхармы и разрешили ему пожить в Шаолине.

Бодхидхарма обнаружил, что монахи, большую часть дня корпевшие над переводами, слишком слабы, чтобы эффективно медитировать, и тогда он разработал ряд упражнений, которые должны были придать им сил и заставить циркулировать жизненную энергию. Шаолинь славился на всю страну, и сюда приезжали медитировать вышедшие на покой полководцы, которые являлись специалистами в боевых искусствах. В конце концов, с их помощью упражнения Бодхидхармы превратились в целую систему, которую передавали из поколения в поколение, и так вплоть до шестилеток, размахивающих сейчас ногами на спортплощадке.

Я с нетерпением ждала, когда начнутся занятия. Я редко кому признаюсь в этом, но вообще-то очень люблю боевики, в которых демонстрируют восточные единоборства, правда, не за жестокость, а скорее за изящную хореографию. Стыдно сказать, но я хохотала, как ненормальная, когда смотрела «Убить Билла», получая удовольствие от созерцания мордобоя, сломанных конечностей и фонтанов искусственной крови. А знаете, о чем я мечтаю? Прикупить себе спортивный костюмчик канареечного цвета, как у Умы Турман.

Откровенно говоря, Ума мастерски владеет самурайским мечом, мне до нее о-о-о-ой как далеко. Тем не менее, было бы неплохо выходить из затруднительных положений, вылетев из-за стола и пару раз пнув противника по жизненно важным органам. Мне понравилось то, что я увидела на спортивной площадке. Дети выглядели так, словно каждый из них мог уложить на месте группу взрослых мужиков. У меня был всего один день на освоение новых приемчиков, так что, возможно, подобных высот я и не достигну. Вряд ли я смогу взбегать по вертикальным стенам, как герои фильма «Крадущийся тигр, затаившийся дракон», или опрокидывать носком ноги чашку с кофе, как Ума, но я надеялась научиться правильно дать обидчику по носу.

Мои размышления прервала госпожа Ван, которая отвела меня к тренеру.

— Один день? — переспросил Шоуянь. — Ты хочешь изучать кун-фу всего один день?!

Парень нахмурился. Сам он, выпускник местной школы, напряженно тренировался изо дня в день вот уже много лет. Шоуянь пожал плечами.

— Хорошо, я научу тебя базовым приемам.

Мы прошли в зал, где тренировались иностранные учащиеся. Два других иностранца уже приступили к своим ежедневным занятиям. Японец кувыркался через голову по периметру зала, а у окна американец с побритой налысо головой в белой свободной пижаме орал как резанный, пока тренер пытался добиться гибкости от его негнущихся американских конечностей. Я задумалась, насколько больно будет обучаться «базовым приемам».